Страница 63
такую грязь стыдно порядочных людей приглашать. Денег-то на ремонт сроду не давали, и все про это знают. Я думаю, пожурят тебя, ну, выговорешник влепят, и на этом все закончится. А вообще не бойся, коммерсанты про эту фишку, со спонсорской помощью, знают. И надо быть полным идиотом, чтобы пойти против власти. Пару тысяч баксов для него не проблема, к тому же в твоем лице он приобретет «крышу». Ты иногда будешь решать его проблемы, а он тебе будет дарить подарки. В валюте. Это, брат, называется взаимовыгодное сотрудничество. Когда ремонт в квартире сделаешь, пойдешь по другим фирмам. Где спальню, где кухню оплатят. В общем, через пару месяцев будешь жить как человек. Только не зарывайся, а то свои сожрут. Завистливых много.
– Вот за это я вас, ментов, и не люблю, – сказал зло Спиваков и кивнул Лешке, – не зевай, Леш, что-то ты сегодня какой то рассеянный.
Лешка кинулся разливать водку. Он и вправду увлеченно слушал, не понимая, о чем идет речь. Раньше с ним такого не бывало. Он стоял как робот. А сейчас ему была интересна беседа друзей детства.
– Ладно, братаны, за наше босоногое детство, – пробасил Шульц, широко улыбнувшись ртом, полным золотых зубов.
Друзья встали и дружно выпили.
– А ты, Колян, власть любить не должен, – опять говорил Казанцев, одновременно закусывая, – ты власть должен уважать.
– Плати налоги и спи спокойно, – басом рассмеялся Шульц.
– А вот это видишь, – Спиваков сунул Шульцу фигу под самый нос, – вот им, а не налоги. Чтобы потом на мои налоги Хук сметану для больниц на торгах по цене армянского коньяка закупал? Или дорогу строил к себе к загородному дому? Нет, изволь.
– Коля, ну здесь ты не прав. Ты же помнишь, как нас учили. Налоги нужны, чтобы содержать такой инструмент, как государство. А государство – это милиция, армия, суды и другие органы, которые обеспечивают нашу жизнь. Без них народ просто не сможет существовать, – умно проговорил Поперечный.
– Стоп, давай разберемся. Начнем с милиции, – увлеченно сказал Спиваков, повернувшись к Никите, размахивая вилкой, на которой был кусок колбасы.
– Ну, блин, опять про милицию, – поморщился Казанцев.
– Терпи, Ванька, ты мент с детства, тебя еще в школе за котлету купить можно было, – опять басом засмеялся Шульц.
– Так вот. Для чего милиция нужна – обеспечивать правопорядок. Защищать своих граждан. А ты помнишь, когда меня кинули в столице на бабки? Я к тебе пришел, ты мне что сказал? Нет доказательств, дело сложное и так далее. Я тогда к Шульцу. И он за тридцать процентов все решил без всяких доказательств. Вернули мне тогда мои бабки. Так на хрена мне тогда эта милиция нужна. Я лучше буду Шульцу платить. У него и ставки ниже, и работает он лучше. А на дороге ГАИшники? Они же первые правила нарушают и еще взятки собирают. У них только хорошо получается чиновников сопровождать. Включат мигалки и несутся как угорелые, словно на пожар. Только аварийную ситуацию создают. Государство сегодня выполняет только одну функцию – обеспечивает жизнь чиновников, то есть работает само на себя. А я живу на самообеспечении – сам себя защищаю, сам врагов наказываю, сам дорогу к своему дому проложил, – уже спокойнее сказал Спиваков, смачно откусив колбасу.
– Ты, Колька, может, и прав, только государство для меня – это папа, ему я служу. Он мне квартиру дал, служебная машина – «мерседес». Да и много другого. А государство только зарплату платит, на которую один раз в кабак сходить можно, и то скромно. Так кому я должен служить? – Казанцев важно достал дорогие сигареты.
Лешка немедленно поднес зажженную зажигалку.
– А посему на кого папа пальцем покажет – того я порву, как тузик грелку. И мне, откровенно посрать, по закону будет это или нет. Потому как папа для меня и есть государство, – Казанцев выпустил густые клубы дыма.
– Да, помню, как вы рвали на части коммуниста местного, который на пост мэра метил. Технично рвали. Даже моя братва пожалела его. Обидно, конечно, что не по теме человека прессуют. Херню всякую напридумывали, лишь бы в грязь затоптать, – вмешался Шульц.
– Власть коммунистов кончилась, хватит, развалили страну, – сказал серьезно Казанцев.
– Ванька, тыж сам бывший комуняка, – ухмыльнулся Спиваков.
– Был. А сейчас в новой партии, правящей, – ответил Казанцев.
– А ты по какому принципу в партию вступаешь, по убеждению или по приказу? – ехидно спросил Спиваков.
– Мой принцип один – я за власть. Я за того, кто сильней. А разные там программы или декреты мне не понятны. Я хорошо только уголовный кодекс знаю, – ответил Казанцев.
Лешка стоял в стороне, не понимая, о чем идет беседа. Он удивленно переводил взгляд то на Спивакова, то на Казанцева. И только окрик Шульца заставил его вернуться к своим обязанностям.
– Наливай, что ли, – Шульц кивнул на пустую рюмку.
Лешка кинулся к бутылке и быстро наполнил рюмки гостей.
– А я хочу выпить за Лешку, – неожиданно сказал уже подвыпивший Шульц, – пацаны, ведь он такой классный банщик. Леха, если уволят, давай ко мне в бригаду. Будешь в нашей общаковской бане керовать, не обидим.
– Правда, пацаны, давай за Леху. Такого массажиста и банщика еще поискать. Леш, твое здоровье, – кивнул Спиваков.
Друзья дружно выпили, а Лешка, скромно отнекиваясь, отошел в сторону.
Наступило время звать девчонок. Посетители уже были достаточно пьяны, и Лешка вышел во двор, где стоял микроавтобус с проститутками. Шрам после скандала пропал, и его место занял другой сутенер по кличке Толстый.
– Толстый, давай девчонок, – крикнул он с порога.
Как всегда, проститутки выстроились вдоль стены, с любопытством разглядывая пьяных мужиков. После недолгих смотрин, все разошлись, и в комнате остался только Спиваков и Лешка.
– Николай Иванович, вам девчонки не понравились? Так я сейчас Толстому свистну, он других подвезет, – Лешка стал убирать грязную посуду, одновременно разговаривая со Спиваковым.
– Не надо. Давай с тобой выпьем. Хороший ты, Леша, человек. Все понимаешь с полуслова, – Спиваков обнял Лешку за плечи и посадил рядом с собой.
– Спасибо за похвалу, только не пью я.
– Ладно, я понимаю, ты на работе. Но ведь мы одни. Я тебя не продам. Наливай.
– Да не в этом дело. Я хоть и не работе, все одно не пью эту гадость.
– Болен? Или может по каким убеждениям не пьешь?
– Да со здоровьем пока все в порядке. А вот убеждения есть. Религия наша, христианская, не велит пить. Да к тому же опасность великая для нашей нации от этого зелья. Спиваются все, как будто кто специально нас всех, русских, на стакан силой сажает. И как будто глаза у всех закрыты, не видят беды, – сказал Лешка тихо и задумчиво опустил голову.
– Да… Здесь ты прав. Я и сам это понимаю. Хотел даже бросить. Не пил месяц. Так ты представляешь, друзей стал терять. Соберемся компанией, все пьют, а я, как белая ворона, на всех смотрю. Опять же все галдят – выпей да выпей. Не застолье, а мука сплошная. Ну и опять запил. И тут же все наладилось, и друзья и застолье. Вот такая, брат, песня грустная получается, – Спиваков покрутил в руке полную рюмку и, отставив ее в сторону, повернулся к Лешке: – Ну, раз так, наливай чаю, погутарим.
Лешка быстро встал и принялся заваривать чай. Через несколько минут он сел рядом со Спиваковым, потягивая горячий чай.
– Николай Иванович, объясни мне, пожалуйста, что произошло с нашей жизнью? Я долгое время как бы спал или жил в другом мире, а сейчас вроде бы опять на земле. Только не могу понять, какой порядок, какой закон? Заведение у меня для государственных людей, важных и ответственных. А как послушаешь их, вроде бы сборище бандитов. Вечно что-то делят, какие-то махинации, это что, нормально?
– Сразу так и не объяснить тебе, Леша… Жалко, что ты на машине не ездишь. Тут бы ты сразу все понял. На дороге лучше всего нашу жизнь понять. Кто на «джипе» покруче или номера с тремя буквами «а» или «о», это номера блатных машин, тот под любые запрещающие знаки, на красный сигнал светофора. И нет ему преград. Потому как едет в этом автомобиле, Леша, власть. А власти ныне все дозволено. Тот, кто должен следить за порядком, тот первый его и нарушает. Потому как нет на нынешнюю власть управы. То бишь закона. Вот и несутся они в своих затонированных автомобилях под запрещающие знаки и красные сигналы светофора. А стоящий на обочине инспектор ГАИ лихо чеканит им честь. А как только ты, простой смертный, попадешь к этому же инспектору на крючок, тут он с тебя всю кровинушку и выпьет. И тот, кто едет по правилам, тот вечно в хвосте. Так и в жизни. Есть у тебя связи, умеешь воровать и покупать местную власть – тебе зеленый свет. Ты преуспевающий бизнесмен. А будешь вести бизнес по закону – будешь работать на одни налоги. Вот такая, брат, ныне жизнь, – Спиваков закурил сигарету.
– Ну, ладно, а где же прокуратура? Где служба безопасности? Неужели они не в силах покончит с этим чиновничьим беспределом?
– Так дело то в том, что они тоже на таких же «джипах» и с блатными номерами. И главная беда, что все они считают, что обладают этим правом, ездить на красный свет, находясь на государственной службе. Сгубила, Леша, нашу страну всеобщая коммерциализация. Все продается и покупается. Можно купить пропуск и будешь под все знаки ездить. Им торгует начальник ГАИ. От армии закосить – плати военкому. Человеку убил – тоже своя такса за освобождение есть, у прокурора. В институт поступить – плати, лицензию на производство – плати. Дом для людей построить – столько взяток отдашь, что квартира будет стоить, как в Америке. И все про это знают. Образовался узкий круг людей власти, которые все держат в своих руках. И, кстати, внутри этого круга тоже свои ставки. Не хочешь, чтобы тебя менты «хлопнули» за взятку – плати, если поставляешь продукты или еще какой товар по заказу администрации – плати прокурору, потому как он-то знает сколько стоит сметана в городе, по какой цене ее поставляют «победители» тендера.
– Погоди, а куда же народ смотрит? Вы, бизнесмены?
– Куда мы смотрим? Год назад объединились все колбасники в городе. Ну, это кто производством колбасы занят. Решили бороться с нелегалами. Дело в том, что в городе сорок колбасных цехов. Из них только десять лицензированных. Остальные платят крыше – чиновнику и работают в черную. Налогов не платят, пожарники к ним не ходят, СЭС, опять же, стороной обходит. В результате мы, легальные цеха, с ними конкурировать не можем. Давят они нас ценами. Решили мы создать ассоциацию мясоперерабатывающих предприятий. Зарегистрировались, устав приняли. И на первом же собрании письмо секретное написали в прокуратуру. Так, мол, и так, вот адреса нелегальных цехов. Просим очистить рынок от контрафактной продукции. Так на следующий день на колбасной оптовке эти самые нелегалы ксерокопией этого письма нам в морду тыкали и смеялись. Один подходит и говорит нагло, как же это ты со мной бороться будешь, милый, если меня сам прокурор крышует. Вот такая, брат, история. Разоряются легальные цеха, а подпольные процветают. Грустная история.
– А я думаю, что это переходный период такой. Как в Америке во времена великой депрессии. Придут нормальные люди к власти и наведут порядок, – обнадеживающе сказал Лешка.
– Как ты не поймешь, Леша. Система у нас. Возьмем к примеру, Ваньку Казанцева. Пришел он в свой ОБЭП лейтенантом. Его сразу на рынок поставили и план дали – собирать дань с продавцов. Стал он начальником отдела – он уже с директора рынка стал оброк брать. И, как говорится, так далее и тому подобное. И кто же, прости меня, придет порядок наводить, если они все в одной системе выросли, если все начинали с того, что бабок на рынке «окучивали»? И везде так, в администрации и в прокуратуре. Я так думаю! – Спиваков театрально поднял палец к потолку.
Неожиданно он взял рюмку с водкой и резко выпил.
– Ненавижу я нынешнюю власть за продажность ее. Так ненавижу, что самому страшно. Я иной раз думаю, появится какой буйный с вилами, так я первый к нему пойду мочить эту нечисть, которая свой народ за копейки продает. Ты глянь, что в городе делается. С соседних республик валом богатеи прут. С мешками денег. Покупают себе гражданство и недвижимость скупают. Затем всех родственничков своих перетягивают. Посмотри на город наш. Интернационал. А раньше русские одни жили. Я тут магазин поставить решил, колбасой дешевой торговать. Написал заявку в городскую администрацию. Три года уже лежит, никак не рассмотрят. А в том месте, где я прошу землю, уже три магазина иноземцы построили. Есть у Хука правая рука, Магомед звать, так через него вся земля в городе и оформляется. Плати пятьдесят кусков зеленых, и через три дня пакет документов у тебя на столе. Так вот у меня этих пятидесяти кусков зеленых нет, а у иноземца есть. Он строит, а я лапу сосу. Вот и получается, продают они землю нашу за копейки. И когда я на совещании заявил, что как же мне, русскому, коренному быть? Так мне чуть статью за экстремизм и национализм не припаяли. Оказывается, если я, русский человек, голову выше положенного подниму, это уже национализм получается.
– Да… Я уже один раз через это проходил, – сказал Лешка задумчиво, – пацаном я еще был, как к нам чеченцы возвращаться стали. Смирные такие были. Тише воды и ниже травы. А через тридцать лет они нашим старикам головы резать стали, и побежали мы оттуда без оглядки, побросавши и дома, и огороды свои.
– Сосед у меня, Вовка Семенов. КамАЗ у него свой. Так он иноземцам этим картошку в столицу возит. Технология простая. Они за бесценок скупают у крестьян картошку и везут в столицу. Там на рынке за два-три дня продают все с хорошим наваром и обратно, к нам. Получается у них вся прибыль и остается. А у меня пять гектаров под картошкой. Вот я и думаю, зачем я этому гаду, иноземцу, за бесценок все продавать буду, лучше сам повезу и продам в столице. Звоню свояку, он у меня в столице ментом на рынке стоит, говорю, договорись, где там можно стать, поторговать. А он мне в ответ, не вздумай, у нас все рынки в столице иноземцы контролируют. Сунешься, могут и машину спалить, и сам головы не сносишь. Ладно, думаю, поеду на север, к нефтяникам. Они народ богатый. Звоню однокласснику, Пашке Комарову, он учительствует там. Говорю, так и так, поторговать хочу картошкой у вас. А он в ответ, не вздумай, иноземцы у нас на рынке главные. Башку тебе оторвут, если на их территорию сунешься. Продал я свою картошку перекупщикам-иноземцам за бесценок, кредиты раздал, налоги заплатил и осталась у меня дырка от бублика. Вот такие, брат, дела. Задолбала меня такая жизнь. Пашешь с утра до вечера, без выходных. Отпуск и не помню, когда был. А дела наладить никак не могу. Только и делаю, что комиссии проверяющих встречаю и провожаю. Налоговики задрали в конец. Придумали разные
1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48, 49, 50, 51, 52, 53, 54, 55, 56, 57, 58, 59, 60, 61, 62, 63, 64, 65, 66, 67, 68, 69, 70, 71