Страница 40
– Теперь ты понял, на чьей стороне правда, мы добились свободы, и ты валяешься у меня в ногах, – Мурат говорил медленно и удовлетворенно.
– В чем твоя правда, резать головы невинным пацанам?
– Он пришел к нам не с букетом цветов, а с автоматом, он враг ислама, а врагов надо убивать, – Мурат говорил резко и зло.
– Ты сам знаешь, что он пришел не сам, а его прислали генералы из Москвы. Им надо резать головы.
– Это борьба, борьба за свободу, за господство ислама. И в этой борьбе все методы хороши.
– Разве ислам говорит, что счастье можно построить на крови? Насколько я знаю, ислам – это добрая и справедливая религия.
– Это наша борьба, и в это борьбе мы будем использовать любые методы, чтобы наша земля была свободна от неверных.
– У вас было время строить свободную страну. И в чем твоя свобода? В фальшивых авизо, в рэкете, которым вы наводнили всю страну, в работорговле, в грабежах?
– Вы нашу страну сто лет грабили, мы возвращаем свое, – Мурат говорил убежденно.
– Вы забыли завет Шамиля, который завещал вам никогда не воевать с русскими. Неважно кто, господь Бог или аллах, определил нам быть соседями, но никогда два соседа не будут жить спокойно и благополучно, если будут бросать камни в окна друг друга. От этого всегда будет война. А ты должен помнить старую пословицу – лучше плохой мир, чем война, потому что в войне всегда есть убитые и раненые.
Лешка говорил тихо. У него по-прежнему была температура и слабость.
Неожиданно из дома выбежал боевик и громко крикнул по-чеченски:
– Связь, срочно!
Чабан поднялся и быстро пошел в дом. Лешка упал на спину и снова заснул. Когда он открыл, то увидел сидящую перед ним на корточках девушку, которая носила им еду.
– Попей воды, – она приподняла Лешкину голову и стала поить его. Сделав несколько глотков, Лешка откинулся на спину.
– Спасибо, ты Фатима?
– Да, а правда говорят, что ты местный? – глаза девушки светились любопытством.
– Учился в школе с Чабаном, правда, его тогда Муратом звали.
– Поешь немного, я тебе суп принесла, а то ты уже третий день не ешь.
Девушка стала из ложки кормить супом летчика, заботливо вытирая лоб от пота.
– Чабан в долину поехал, вроде бы договорился о выкупе. Скоро приедут за тобой, – говорила она шепотом, оглядываясь по сторонам.
Лешка сделал несколько глотков супа, и ему сразу стало легче.
– Почему столько злости, когда солдата зарезали? – тихо спросил он девушку.
– Здесь почти у каждого есть погибшие после бомбежки. В самом начале войны самолеты почти каждый день прилетали. Мусса, который голову отрезал, сразу всю семью потерял, и жену, и детей, и родителей. Во время бомбежки он в лесу дрова рубил, тогда еще боевиком не был. Когда к дому прибежал, только стены остались, части тела собирал и раскладывал по кучкам, где жена, где сын, дочь. После этого бешеный стал. Даже мы его боимся.
Лешка молча уставился в небо. «Господи, кто виноват в этом кошмаре, солдат Петя Синицын, Иса, который потерял всю семью, кто ответит за смерть невинных?» – думал он, глядя в темное и звездное кавказское небо. Девушка молча собрала кастрюлю и чашки и тихо скрылась в доме.
Следующие два дня он провел в забытье. Открывал глаза только тогда, когда Фатима приносила ему воду и суп. Он сильно ослаб. Температура не проходила. Наступила апатия. Хотелось только одного: чтобы это все скорее кончилось.
Неожиданно раздался гул автомобилей. Во двор въехали сразу три больших затонированных «джипа». Местные боевики забегали вокруг машин, открывая двери. Мурат выбежал из дома и направился к передней. Из машин появилось несколько вооруженных людей. Стало сразу шумно и многолюдно. Из всех выделялся высокий, лет пятидесяти, в дорогой одежде, чеченец. Он степенно подошел к лежащему на соломе Лешке и спросил:
– Ты Понамарев?
Лешка кивнул.
– Ты вырос в станице Вознесенье, твоего отца звали Николай, он работал шофером, а мать звали Надежда?
Лешка опять кивнул.
– Отнесите его в дом, Ахмед, займись им, – дал он команду своим людям.
Лешку аккуратно подняли на носилки и отнесли в дом. Дальше Ахмед, который оказался врачом, сделал Лешке несколько уколов, наложил шины на ноги, перебинтовал их. Когда он закончил, в комнату вошел старший. Он сел на стул и посмотрел на Лешку.
– Надо срочно в госпиталь, проблемы с ногами, – тихо сказал врач.
– Хорошо, скоро выезжаем, ждите меня. Как себя чувствуешь? – обратился он к летчику.
Лешка кивнул.
– Тебе фамилия Мамедов ничего не говорит?
Лешка отрицательно покачал головой.
– Да, нехорошо. Николай с собой унес, не передал детям, – сокрушенно покачал головой мужчина. – Давно это было, ты еще не родился. Моей семье разрешили вернуться из высылки на родину одной из первых потому, что мой отец был полный кавалер ордена Славы, четыре раза ранен в Великую Отечественную войну. И когда он приехал, сначала один, чтобы начать строительство дома, ему везде отказывали в выделении земли. Куда бы не обращался, везде один ответ – враги народа. Уже собирался назад ехать, как судьба свела его с твоим отцом. Он в то время возил первого секретаря горкома партии. Ехал как-то Николай на машине один, а мой отец шел по дороге пешком. Остановился твой отец, чтобы подвести старика, ему тогда шестьдесят было. Разговорились. Отец поведал свою историю. Николай возьми тогда и прямо к начальнику своему повел моего отца. Привел его с заднего хода, все-таки личный водитель, и говорит, что, мол, так и так, герой войны, а бюрократы не дают землю для строительства дома. В общем, на следующий день мой отец получил документы на землю. Построились мы быстро, Николай тоже помогал строиться. И когда новоселье праздновали, отец назвал Николая приемным сыном, а нам велел его считать братом. Когда отец жив был, мы часто общались, а когда его не стало, да мы еще в другой район перебрались, связь прервалась. Когда я твою фамилию услышал, думал, совпадение. Ладно, надо торопиться, нужно засветло попасть к федералам, – он поднялся со стула и пошел к двери.
Лешка слушал его, как во сне. Ему казалось, что все это происходит не с ним, а он смотрит какой-то фильм.
– Несите его в машину, – крикнул Ибрагим своим людям.
Лешку опять положили на носилки и понесли в машину.
– Ибрагим, куда ты его уносишь, а как же деньги? – спросил Мурат.
– Это мой племянник, ты хочешь с меня деньги получить? – спросил Ибрагим, грозно посмотрев на Чабана.
Мурат в недоумении остановился. Машины, развернувшись, поехали вниз по разбитой горной дороге. Лешка периодически то терял сознание, то приходил в себя. Последнее, что он помнил, это лицо Потапа, который был среди федералов, когда забирали его у чеченцев.
– Держись, Леха, уже все хорошо, – твердил Потап, и по его лицу бежали слезы. Лешка попытался улыбнуться и опять потерял сознание.
***
Сначала послышался шум в ушах, затем яркий свет резанул по глазам. Лешка открыл глаза и увидел белую комнату. Он попробовал пошевелиться, но все тело отозвалось болью. В это время над ним склонилась девушка в ярком белом колпаке и халате. Перед глазами все плыло, и он никак не мог привыкнуть к яркому свету. Господи, какое знакомое лицо и глаза. Он еще раз сделал усилие рассмотреть девушку.
«Не может быть! Да это же Света. Я, наверное, умер», – подумал Лешка и закрыл глаза.
– Теть Надь, теть Надь, Леша пришел в себя, – услышал он вдалеке.
Он снова открыл глаза и увидел лицо мамы.
«Как она постарела», – подумал Лешка и попытался улыбнуться.
Седые волосы выбивались из-под белой косынки, под глазами были черные круги.
– Молчи, Лешенька, тебе нельзя разговаривать, – глаза мамы были полны слез.
Лешка посмотрел глазами по сторонам. Он лежал в палате с большим окном, через которое светило яркое солнце. На нем не было занавески, и от этого в комнате оказалось очень светло. Над ним склонились мама и Света. Да, это была его Света. Она очень изменилась. В медицинском халате она была другая, не та Света, которую он видел последний раз. Она сильно повзрослела, похорошела, неизменными оставались лишь ее глаза. Нежная кожа лица, легкий румянец на щеках, божественная улыбка и эти знакомые бездонные глаза – у Лешки защемило сердце.
«Нет, только бы она не вышла замуж», – промелькнуло в голове.
У него вдруг возникло чувство тревоги, вдруг Света вышла замуж, вдруг у нее есть любимый человек, ведь прошло столько времени. Он беспокойно посмотрел на Свету.
– Ты не замужем? – хрипло почти прошептал он распухшими губами.
– Леша, тебе нельзя разговаривать, – Света вытерла ему губы влажным ватным тампоном.
– Ты не замужем? – тихо, но внятно повторил Лешка.
Каждое слово давалось ему с трудом, на лбу выступил пот.
– Он спрашивает, ты не замужем? – повторила мама Лешкин вопрос, которая беспокойно смотрела то на Лешку, то на Свету.
– Да я слышу, – ответила Света и, склонившись над Лешкой, тихо, улыбаясь, ответила: – Нет у меня никого, одна я.
Лешка улыбнулся и тихо, шепотом сказал:
– Теперь я тебя никуда не отпущу, я хочу, чтобы ты стала моей женой.
– Вот это герой, вот это воля к жизни. Одной ногой на том свете, а делает предложение девушке. Ну-ка, дайте я его послушаю, – за мамой показался огромный мужик в белом халате. Он взял Лешкину руку и стал измерять пульс.
Затем что-то сказал Свете на ухо, и она принялась набирать в шприц какое-то лекарство. Мама склонилась над Лешкой и, поправляя одеяло, тихо заговорила:
– Ну, вот и хорошо, три дня не отходили от тебя, я и Светочка, по очереди. Операцию тебе почти десять часов делали, по косточкам ноги собирали, специально какой-то важный врач прилетал из Москвы, сказал, что все заживет, – она периодически смахивала слезу кончиком платка.
Подошла Света, в руке был шприц с лекарством.
– Потерпи, Лешенька, я не больно, – она аккуратно ввела иглу в вену.
– Я люблю тебя, я больше никуда тебя не отпущу, – Лешка смотрел на Свету светящимися от счастья глазами. Он хотел сказать еще что-то, но перед глазами все поплыло, и он уснул.
Проснулся Лешка от того, что болели ноги. «Раз болят, значит, ходить буду», – пронеслось в голове.
Он посмотрел по сторонам, в углу на стуле сидела мама, Светы рядом не было.
Он почувствовал себя гораздо лучше.
– Мам, а где Света? – спросил он тихим, еще не окрепшим голосом.
Мама вздрогнула от неожиданности.
– Лешенька, домой она побежала, привести себя в порядок. Трое суток не отходила от тебя, сказала, туда и сразу обратно, – мама подошла к Лешке и принялась из ложечки поить его водой. Он сделал несколько глотков.
– Где я?
– В Моздоке, в госпитале. Тебя когда от чеченов забрали, на вертолете сразу сюда привезли. А Светочка здесь медсестрой работает. Она тебя с вертолета в отделение принимала. Мы с ней вместе ждали, когда тебе операцию сделают. Бедная девочка, все плакала тайком, чтобы я не видела, – мама попоила Лешку и принялась влажной салфеткой вытирать ему лицо. Тут вошла другая медсестра и сделала Лешке укол. Он опять уснул.
Лешке снился кошмарный сон. Как будто лежит он один на соломе под навесом. И во дворе начинают собираться люди.
– Вот так собирались, когда солдату Синицыну голову отрезали. Наверное, за меня отказались выкуп платить, и сейчас мне отрежут, – он лихорадочно озирался по сторонам, пытаясь найти спасения. Но ноги не слушались, и значит, ему не убежать. Ему вовсе не хотелось умирать! Ведь он еще ничего не успел сделать в своей жизни! Это неправильно, так нельзя, ведь он человек! Разве можно человеку отрезать голову только за то, что он русский? И тут он рассвирепел.
– Так, надо найти какую-нибудь железяку, хоть одного пырнуть, – он увидел большой ржавый гвоздь, который торчал из плетня, – этот подойдет, незаметно возьму в руку и воткну прямо в горло.
Он принялся вытаскивать гвоздь из деревянного столба, но тот не поддавался. Лешка напрягся изо всех сил, так, что заболела спина, и он застонал от боли.
– Лешенька, проснись, – послышался тихий голос Светы.
Открыв глаза, он увидел Свету, склонившуюся над ним. Она легонько теребила его за плечо.
– Приснилось, что я опять там, у них, – Лешка посмотрел на Свету.
– Тяжело там было? – она села на стул рядом с кроватью.
– Страшно, – ответил Лешка. У него все тело казалось чужим от слабости, но чувствовал он себя лучше. Он взял Светину руку и посмотрел ей в глаза.
Света была очень красивая. Она сильно повзрослела, стала женственней, волосы аккуратно уложены сзади, глаза оттенены легким макияжем.
– Я теперь тебя никуда не отпущу. Мне надо многое тебе рассказать. Я искал тебя, но во время войны все разъехались кто куда, и ваш след потерялся, – Лешка не мог наглядеться на любимую девушку.
– Я тоже думала о тебе. Мы так нелепо расстались. Глупо, – Света улыбнулась.
1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48, 49, 50, 51, 52, 53, 54, 55, 56, 57, 58, 59, 60, 61, 62, 63, 64, 65, 66, 67, 68, 69, 70, 71