Страница 47
входной двери, и просидела до моего прихода. Трудная, Леша, профессия – ждать. Мужики не смогли бы, я точно знаю.
– Да-а-а, – задумчиво протянул Лешка.
Они всю ночь разговаривали около вертолета, не заметив, как наступил рассвет. А Егор Иванович так и не вышел из вертолета. Только когда утром начали подготовку самолетов на боевое дежурство, и запущенные двигатели наполнили ревом окрестности аэродрома, он показался в проеме двери. Генерал выглядел усталым и измученным, под глазами черные мешки, левый глаз чуть подрагивал.
– Сивцов, выставь охрану у вертолета, я поеду в гостиницу, – тихо сказал он, спускаясь по лестнице.
– Понял, товарищ генерал, вертолет опечатаем и я сдам его под охрану, – ответил Сивцов, пытаясь помочь генералу спуститься. Но тот отвел его руку.
– Не надо, я сам. Леш, поедем со мной в гостиницу, никто не должен знать, что мы не улетели вчера.
В гостинице генерал почти не разговаривал и лишь курил папиросу за папиросой. Лешка прилег на диване и сразу заснул, сказывались усталость и напряженность вчерашней ночи.
Проснулся он от того, что кто-то тряс его за плечо.
– Просыпайся, Леша, пора, – услышал он голос Крюкова.
Лешка быстро вскочил на ноги.
– Пойдем, подкрепимся, да пора выезжать, время двадцать два часа, – Крюков показал на часы.
Лешка вышел в соседнюю комнату, где за накрытым столом уже сидели Егор Иванович, Сивцов и командир вертолета. Сивцов разлил водку по стаканам и, подняв свой, тихо сказал:
– Егор Иванович, одно облегчение – боевого товарища земле предадим. Пусть будет она ему пухом. – И залпом выпил.
– Пусть будет пухом, – повторили все и выпили.
Некоторое время сидели молча, закусывая домашними котлетами и солеными огурцами. Затем еще несколько раз выпили, пока бутылка не опустела, и стали собираться. На кладбище приехали после двенадцати ночи. Мишкина могила была уже разрыта, и пустой гроб предусмотрительно куда-то убрали. Без особых церемоний гроб с телом Мишки опустили в могилу и засыпали землей, аккуратно уложив сверху венки. В пять утра вернулись обратно в гарнизонную гостиницу и пили разведенный спирт, мало разговаривая и почти не закусывая. Слов уже не было, и спирт был, как вода. В восемь утра Лешка с генералом улетели на самолете. Крюков еще долго стоял на рулежной дорожке и смотрел вслед улетающему Ан-26.
«Правильно ли они поступили, тайно похоронив Мишку, не дав проститься с ним жене? – думал он, – ведь она всю жизнь будет думать, что там пустая могила».
Он еще долго смотрел в небо, как будто хотел найти там ответ на свой вопрос.
***
Лешка проснулся от того, что по нему кто-то ползал. Открыв глаза, он увидел маленькую Светку. Взяв ее на руки, он поцеловал ее в щеку.
– Ах ты, хулиганка маленькая, – ласково пожурил он ее, – сегодня же суббота, маме и папе надо поспать.
Светка радостно заагукала, приглашая отца поиграть.
– Леш, ты что ворочаешься, давай хоть в субботу отоспимся, – сонным голосом сказала Света и, увидев дочь, ползающую поверх одеяла, добавила:
– Ну я же говорила тебе, что надо стенки кроватки поднять, чтобы Светка не могла выбраться.
– Нас теперь никакие стенки не удержат, мы уже большие, – шутливо сказал Лешка, играя с дочерью. И затем серьезно добавил: – Свет, ну какие стенки, ей уже третий год. Все, выросла наша доча, – и крепко поцеловал ребенка.
– Леш, я еще посплю, – взмолилась Света и, перевернувшись на другой бок, закрыла глаза.
Лешка потихоньку встал и пошел на кухню. Маленькая Светка пошла за ним, громко шлепая босыми ногами по полу. На кухне Лешка поставил на плиту чайник и, посадив маленькую Светку на детский стульчик, дал ей бутылочку с детской смесью. Через несколько минут он завтракал, одновременно играя с дочерью. Маленькая Светка уже совсем выросла и даже говорила отдельные слова. Он была ужасно похожа на Лешку, и ему доставляло огромное удовольствие разглядывать ее лицо, выискивая новые свои черты.
– Ну что, головастик, поедем с папой на аэродром, – шутливо спросил он.
– Вастик, вастик, – вторила маленькая Светка, радостно махая руками.
Лешка вызвал по телефону уазик и зашел в комнату, где спала жена.
– Свет, я поеду боевое дежурство проверю, сегодня моя эскадрилья дежурит. А в двенадцать мы пойдем уголь в кочегарку завозить, я хочу пораньше освободить сегодня летчиков, ведь суббота, – тихо сказал он на ухо Свете.
– Леш, ну давай поспим, раз в неделю, – взмолилась жена.
– Спи, родная, Светку я возьму с собой, – Лешка поцеловал жену и тихонько вышел из комнаты.
На улице было градусов двадцать мороза. Лешка подхватил дочь на руки и быстро сел на переднее сиденье уазика.
– Здравия желаю, товарищ майор, – поздоровался с ним водитель.
– Здравствуй, Женя, позавтракал? – поинтересовался Лешка у рядового.
– Так точно, перловка с жареной селедкой.
– Да, в войну кормили лучше, – посочувствовал Лешка.
Объезжая неровности дороги, машина поехала на аэродром. Высокие сугробы вдоль дороги, снежные шапки на верхушках деревьев, Лешка невольно залюбовался этим зимним пейзажем.
– Товарищ майор, а правду говорят, что вас комэской вместо Степаньянца поставить хотят? – спросил рядовой, уверенно объезжая ухабы.
– Не знаю, разговор ходит, но я в должности зам. комэски всего год, рано мне еще, – задумчиво ответил Лешка.
– Не рано, – весело сказал рядовой, – Степаньянц вон уже полгода списывается, то по госпиталям, то в отпуске, а вы за него лямку тянете.
– А тебе какая радость, я или Степаньянц?
– Вас все солдаты любят, – уверенно ответил солдат.
– Ну, если все любят, значит, мало я вас порю.
– Не, нормально порите, за дело, – усмехнулся рядовой и лихо ввел машину в поворот.
На аэродроме Лешка обошел все посты, заглянул в дежурный домик.
– Привет, Леш, – поздоровались с ним дежурящие летчики Семин и Кирилюк.
Они играли в бильярд за видавшем виды бильярдным столом.
– Сыграешь партейку, – предложил Кирилюк.
– Спасибо, Владимир Карлович, поеду уголек кидать, сегодня моя эскадрилья завозит уголь в кочегарку.
– Да, твою мать, дожились, летчики, белая кость нации, уголь в кочегарке кидает, – зло сплюнул Семин.
– Да… – задумчиво протянул Кирилюк, целясь по шару, – вчера с Петькой своим разговаривал. Говорю, мол, пора решать куда поступать, все-таки десятый класс. Предлагаю в летное училище, продолжить мои традиции. А он мне в ответ, зачем мне летное училище – в рваном комбезе уголь в кочегарке кидать. Говорит, я буду или бандитом, или ментом. Вон, у Кольки отец бандит, так его в школу охранник возит. А у Катьки Петровой отец мент, так у нее одна мобила за штуку баксов, не говоря о других вещах. А ты, батя, зарплату раз в три месяца приносишь. И знаешь, что самое обидное, – повернулся он к Лешке, – сказать мне ему нечего, ведь правду говорит сорванец.
Карлович с силой ударил по шару, и тот с треском влетел в лузу.
– Да… Это мы смотрели фильмы, где за Родину жизнь отдавали, а сейчас в моде порнуха да боевики. И по телевизору депутаты говорят, что коммунисты неправильно воспитывали молодежь. А что сами дали взамен коммунистическому воспитанию – среди девочек самая распространенная профессия путана, а мальчики все как один – в бандиты, – ответил Семин, доставая шар из лузы.
– Да ты на этих депутатов посмотри, они друг другу морды бьют прямо перед телекамерами, бандюки, да и только. Какие законы им принимать, они еще вчера по фене базарили, а сейчас страной управляют, – Карлович с треском загнал второй шар в лузу.
– Владимир Карлович, будь человеком, дай хоть по шару ударить, – взмолился Семин.
– Ну, ладно, я пойду, – Лешка взял маленькую Светку на руки, – Карлович, я еще вечерком загляну.
Когда он приехал домой, Света уже встала. Лешка в прихожей помог ей раздеть дочь.
– Светик, я в кочегарку, скоро летчики подойдут, я думаю, часа за три управимся. Потом в лес на лыжах пойдем, кости разомнем.
– Ладно, старичок мой, назад будешь идти, закутайся потеплее, а то вспотеешь в кочегарке, – Света поцеловала его.
Подойдя к кочегарке, Лешка увидел ожидавших его летчиков.
– Командир, это же издевательство, посмотри, уголь смерзся, его же только бульдозером можно сдвинуть, – с ходу сказал капитан Киселев, командир первого звена.
Лешка молча подошел к черным глыбам смерзшегося угля и мрачно посмотрел на него.
– Коля, предлагаю объявить забастовку и разморозить гарнизон, – посмотрел он на Киселева.
– Ладно, хватит митинговать, раньше начнем, раньше кончим, – начальник штаба эскадрильи Степанов взял лом и начал отчаянно бить им по смерзшейся глыбе угля.
– Каменный век, командир, – сказал Киселев, нагружая тележку углем,
– наверное, в войну летчики такой хренью не занимались.
– В войну летчики своим делом занимались – Родину защищали, – ответил Лешка, усердно работая совковой лопатой.
– А сейчас не надо Родину защищать? – спросил Киселев.
– А сейчас господам из центра не до обороноспособности, они сейчас страну на приватизационных аукционах дербанят, а вечно пьяный президент только и лопочет: «Понимаешь, блин», – сказал Степанов и, зло сплюнув, добавил: – Сказал бы мне кто-нибудь лет десять назад, что я как последний урка на зоне уголь буду бросать, я бы ему хребет вот этим ломом сломал.
– Такова жизнь, Петрович, кесарю кесарево, а слесарю слесарево, – философски сказал Лешка и, упираясь всем своим телом, покатил тележку в помещение кочегарки.
Через три часа в кочегарке перед каждым котлом была насыпана куча угля, и летчики, перекурив, разбрелись по домам. Лешка шел, закутавшись в воротник летной куртки. Он и вправду вспотел и боялся, что на морозе может простыть. Ветер поднял легкую поземку, и снежинки мешали смотреть. Лешка уже подошел к подъезду дома, когда его окликнули:
– Леша, Понамарев.
Лешка оглянулся и увидел спешащего к нему капитана Митрохина..
– Игорь, привет, ты откуда? – офицеры обнялись.
– Проездом, я из Каменска еду в столицу, в командировку.
– Пойдем ко мне, Светка обрадуется, сколько мы не виделись, года три?
– Почти четыре, – Митрохин взял сумку, – пошли, а то я замерз, пока тебя нашел.
– Да мы сейчас по очереди в кочегарку уголь завозим, сегодня моя эскадрилья дежурит, – сказал Лешка, открывая дверь в подъезд.
Дверь в квартиру открыла Света.
– Привет, – радостно сказала она, увидев Митрохина, – рада видеть в добром здравии, – она пропустила гостя вперед.
– Вон, мой крестный отец, – Митрохин кивнул на Лешку, – если бы не он, уже могила травой бы заросла. Долго тебя потом Кравцов терроризировал? –спросил он Лешку, снимая шинель.
– Списался наш Кравцов через месяц. На посадке ночью при минимуме шасси не выпустил, хорошо руководитель полетов увидел, когда тот в луч прожектора вошел, успел его на второй круг угнать. Только килем по полосе черканул. Напугался здорово и уехал в госпиталь списываться. Где-то в академии сейчас преподает, – ответил Лешка.
– Да, не завидую я ученикам этого педагога, – Митрохин прошел в комнату.
Навстречу ему вышла маленькая Света и протянула куклу:
– Моя Маша, – пролепетал она.
– Господи, какое создание, – Игорь взял Свету на руки, – как же тебя звать?
– Света, – ответила девочка.
– Леш, ты не путаешься в двух Светах?
– Нет, одна маленькая, другая большая.
– Ребята, мыть руки и за стол, я вас буду кормить.
Света посидела немного с друзьями и пошла с дочерью к соседке, намеренно оставив офицеров одних. Ведь после выпитой бутылки водки начинается откровенный разговор, который непонятен, да и не нужен, женщине.
– В госпитале я почти год провалялся. Вначале голова сильно болела, думал, в психушку отправят, но ничего, оклемался. Потом в санаторий съездил, в общем, можно считать, что обошлось, – Митрохин подошел к открытой форточке и закурил.
– Ну, а суд был? – Лешка тоже закурил.
– Суд был, но, как говорят, судью купили. Протокол грамотно менты составили. В общем, получилось, что я сам упал. А официантка из кафе от своих показаний отказалась, сам понимаешь, почему. Из зала суда выходим, а бандюки в спину хохочут. Говно во мне закипело. Позвонил я друзьям из своей системы. Приехали, наркоты подкинули им и «закрыли», кого на год, кого на три, а подонка, что меня ударил, на десять. Вот такие дела, – Митрохин зло посмотрел вдаль.
– Понятно, – неопределенно сказал Лешка, – ну, а сейчас чем занимаешься?
– Тем же, Леш, в системе безопасности. Ты лучше расскажи, как у тебя дела.
– Да какие у нас дела. Топлива нет, двигателя ресурс выработали, летаем мало. Денег не платят, уголь ходим в кочегарку кидать. Вчера ночные полеты закончились в два ночи, я на машину и на вокзал, таксовать. Повезло, двух пьяных коммерсантов с поезда подобрал. Везу их, а они мне: ты что, летчик? Нет, говорю, прапорщик я, самолеты заправляю. А почему в летном комбезе? Да, говорю, по случаю достался. А они смеются, мы думали, что у нас уже летчики таксуют. Я их везу, а у самого, как ты говоришь, говно кипит. Вот, думаю, страна
1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48, 49, 50, 51, 52, 53, 54, 55, 56, 57, 58, 59, 60, 61, 62, 63, 64, 65, 66, 67, 68, 69, 70, 71