Страница 48
довели, майора, летчика первого класса вынудили пьяных по домам развозить. Думаю, взять полный боекомплект да «разгрузиться» на этих тварей из правительства, а потом и самому в этот котел с крутого пикирования. Только знать бы, когда они все вместе соберутся.
– Нет, Леша, бороться с этой системой нельзя, можно только приспособиться.
– Ну, ладно, давай Мишку Мишина помянем, – Лешка наполнил стаканы, – светлая память, – и залпом выпил.
Когда пришла Света, Лешка и Игорь уже основательно приняли на грудь.
Лешка все пытался объяснить Игорю, как выполняется переворот, а тот все выкручивал ему руки каким-то хитрым приемом.
«Ну, малые дети», – подумала Света и принялась укладывать их спать.
***
Утром Лешка отвез Игоря на вокзал и в восемь утра уже был на построении.
Буйновский явно был без настроения. Он угрюмо принял доклад от начальника штаба и, подойдя поближе к строю, негромко сказал:
– Плохо дело, сегодня ночью вышла из строя последняя тепловая машина, на полосе два сантиметра лед. Нам необходимо обеспечить взлет самолетов из дежурного звена. Выход один – будем вручную долбить лед на полосе.
– Командир, так полоса три километра в длину и шестьдесят метров в ширину. Нам ее долбить как раз до весны, – раздалось из строя.
– Боевое дежурство – задача государственной важности. Несмотря на временные трудности, нам необходимо обеспечить охрану воздушных рубежей нашей Родины, – голос Буйновского окреп.
– Командир, они нам зарплату по три месяца не платят, а мы должны на тридцатиградусном морозе лед долбить, – опять кто-то крикнул из строя.
– Зарплату нам платят люди, а охраняем мы Родину. Прошу не путать эти два понятия, – Буйновский отошел на середину строя и громко скомандовал: – Приказываю всему личному составу выйти на уборку льда на полосе. Освобождаю только больных, – и тише добавил: – Мужики, моя личная просьба, захватите из дома топоры и лопаты.
Через час весь гарнизон был на полосе.
– Товарищи офицеры и прапорщики. Каждому подразделению выделяется ширина в две плиты. Кто первый уберет лед до конца полосы, тому подразделению выделяю в качестве поощрительного приза бочку спирта, – Буйновский говорил громко, чтобы его услышали все стоящие на полосе.
После его слов раздался одобрительный говор:
– Вот это по-нашему, добре, командир. За такой приз мы повоюем, – после этих слов Буйновский сам взял лом и принялся долбить лед. Все последовали его примеру.
Лешка распределил людей на выделенном участке и стал лопатой отбрасывать в сторону куски льда. Воздух наполнился стуком ломов и шарканьем лопат.
– Плохой день у меня вчера был, – сказал прапорщик Бондарь, сильно ударяя по льду, который отлетал большими кусками, – Васька Сивоконь вчера в больницу попал, выпить теперь не с кем.
– Небось, нажрались да подрались, – с ехидцей спросил прапорщик Камнев.
– Да если бы, а то не за что пострадал товарищ, – серьезно ответил Бондарь.
Он был небольшого роста, коренастый, говорил с украинским акцентом. Обладал прапорщик Бондаренко неимоверной силой и выносливостью. На спор гнул подкову. Но при этом был неуклюж и напоминал беззащитного ребенка.
– Вчера, как люди, выпили с ним после работы. Домой пришли. А на него Людка, жена значит, с порога. Алкаш, орет, как мне надоели твои пьянки, и в этом духе орать на Ваську, – медленно, растягивая слова, рассказывал он. – А Васька-то, он добрый, ну поорет Людка, да и угомонится. Сел Васька за стол, борща похлебал, ну и как положено, в туалет, нужду, значит, большую справить. Сел, беломорину закурил, газетку почитал, а когда курить закончил, бычок в унитаз бросил. А там как полыхнет, что его подбросило. В общем, все хозяйство снизу опалило. Орет Васька, как резаный. А это, оказывается, Людка, пока он борщ хлебал, две банки трехлитровые спирта в унитаз вылила. Ну и полыхнул спирт от Васькиного бычка.
После этих слов все дружно засмеялись.
– В общем, лежит сейчас Васька с обожженным хозяйством и переломом руки в госпитале. И выпить не с кем, – сочувственно сказал Бондаренко.
– А рука при чем? – спросил Камнев.
– Да бойцы, когда на носилках с лестницы спускали его, спросили, как он умудрился хозяйство свое опалить. А он возьми да расскажи. Так они со смеху его с носилок уронили. Сломал Васька еще и руку.
На аэродроме смех раздался пуще прежнего.
Лешка кидал лопатой куски льда. Вокруг кипела работа. Никого не надо было подгонять и уговаривать. Все понимали важность того, что они делают. Ведь самолеты из боевого дежурства должны взлетать в любое время. И чистая полоса – это безопасность летчика, чья-то жизнь, Иванова или Петрова, без разницы. И все в авиационном гарнизоне понимают это, и каждый знает, что от его труда зависит жизнь летчика. И не надо никого уговаривать и убеждать – это закон, который свято чтят.
Лешка на минуту поднял глаза. Сотни людей в разнобой махали лопатами и ломами, поднимая снежную пыль. Эта картина напоминала ему фильм о Павле Корчагине, когда строили узкоколейку.
«Господи, сколько прошло лет, а принцип один. Кто-то на переднем крае рубит лед, кто-то в кабинетах протирает штаны. И по барабану им, кабинетным крысам, и боеготовность, и безопасность. И как далеки они и от угля в кочегарке, и от замороженной полосы», – думал он. Кто-то сказал Лешке, что столичная жизнь, как гулящая девка, портит многих. Соблазн роскоши и больших денег подавляет любовь к Родине и патриотизм. Попадая в стаю, где каждый тянет одеяло на себя, забывая, что где-то в глуши замерзают гарнизоны, детей не на чем возить в школу, горячая вода в доме – это событие.
– Товарищ майор, начальник командного пункта капитан Чевадзе срочно просил вас позвонить, – скороговоркой выпалил Лешкин водитель, рядовой Кузнецов. Его машина стояла в стороне от полосы на снежной целине.
– Ты как сюда проехал, соломенная голова? Сейчас трактор будем вызывать вытаскивать тебя, – Лешка сердито нахмурил брови.
– Так велено было срочно, да и назад легче выезжать, – широко улыбнулся Женя.
Лешка сел в уазик и через пять минут звонил Артуру.
– Что случилось, генацвали? – спросил он Артура.
– Леш, звонил Ахмед, сказал, что через полчаса будет перезванивать. Говорит, что ты ему срочно нужен.
– Хорошо, я жду у телефона, как позвонит, соединяй на меня.
Лешка нервно закурил. От Ахмеда не было вестей три года. И вот сейчас этот срочный звонок заставил его волноваться. Он смотрел из окна высотного домика на снежные узоры, делая затяжку за затяжкой. Резкая трель звонка заставила его вздрогнуть.
– Майор Понамарев слушает, – представился он.
– Ты уже майор? Лешка, привет, это Ахмед, – раздалось со скрипом в телефонной трубке.
– Привет, пропащий. В следующий раз будешь звонить, я, наверное, полковником буду, – пошутил Лешка.
– Ладно, не наезжай с ходу. Короче, времени у меня на объяснения нет. Леха, ты мне срочно нужен здесь. Займи у кого-нибудь денег и вылетай ко мне. Билеты я тебе оплачу. Вопрос очень серьезный.
– Ахмед, я не могу так все бросить, у меня же все-таки служба, – попытался возразить Лешка.
– Слушай, брат. Мне не к кому, кроме тебя, обратиться. Приедешь, я тебе все объясню. Мой телефон – шесть четверок, легко запомнить. Будешь выезжать, позвони – встречу. Все, пока. Светке привет, – в трубке раздались короткие гудки.
Лешка замер в задумчивости. Мысли роем кружились в голове. Он понимал, случилось что-то серьезное. Надо ехать. Быстро набрал номер домашнего телефона.
– Светик, мне надо срочно ехать к Ахмеду. Обойди всех друзей – собери долларов пятьсот на билет. Я пошел к Буйновскому отпрашиваться.
– Лешенька, что случилось, почему он столько молчал?
– Свет, да я сам толком не понял. В общем, надо ехать. Все, пока, – он положил трубку и выбежал из высотного домика. В дверях он лоб в лоб столкнулся с Буйновским.
– Леш, ты что бегаешь? Почему не на полосе?
– Борисыч, тут такое дело. Друг мой позвонил, Ахмед. Ну вы его помните, он на свадьбу ко мне приезжал на «мерседесе». Сейчас позвонил, просит, что бы я срочно приехал.
– Леш, ты в своем уме. Степаньянц в госпитале, ты уедешь, кто будет эскадрильей командовать?
– Товарищ полковник, очень надо. Беда у него какая-то. Просил помочь, – Лешка с мольбой посмотрел на командира полка.
– Помочь просил, говоришь? Ладно, дела сдай начальнику штаба эскадрильи Чевадзе Тимуру, – полковник снял шапку и струсил снег с нее, – когда поедешь?
– Сегодня, на ночном поезде в столицу, а оттуда на самолете к океану.
– Хорошо, поезжай, Понамарев. Друзей нельзя в беде оставлять.
***
Самолет заходил на посадку на рассвете. Ярко-красное солнце выкатывалось огромным шаром из-за океана. Лешка любовался прекрасным зрелищем: когда еще увидишь восход солнца на краю земли. Одновременно он отслеживал работу пилотов. Летчик пилотировал самолет немного резко, и Лешка про себя назвал его «чайником».
«Ну, зачем так дергать?» – очередной раз подумал Лешка, когда пилот грубо ввел огромный Ту-154 в разворот. Он вспомнил, как пилотировал самолет сам. Лешка любил ставить себе в полете дополнительные задачи. Слушая, как обороты двигателя то увеличиваются, то уменьшаются, улыбнулся. Он мог после окончания задания установить такие обороты, что они оставались постоянными почти до касания посадочной полосы. И получал огромное удовольствие, когда
его самолет оказывался в точке выравнивания на оборотах, установленных еще на высоте десять километров и на расстоянии сто пятьдесят километров от аэродрома.
А внизу огромный океан переливался мелкими барашками волн. С высоты эти волны казались маленькой рябью. Но на самом деле это великая сила, порой смывающая на своем пути и огромные корабли, и прибрежные города. Лешка на минуту представил, что, если катапультируешься, то на надувной лодке болтаться на этих «барашках» будет не совсем приятно. Можно наложить в штаны до прилета поискового вертолета. И он невольно передернулся.
Наконец разворот закончен, и впереди показалась земля. Почему-то сразу стало спокойней, хотя самолет был еще в воздухе. Лешку утомил многочасовой перелет. Уснуть ему так и не удалось. То ли шальные мысли, то ли резкая манера пилотирования пилота не дали ему поспать, но чувствовал он себя как после пьяной ночи. Наконец резко убрав обороты, летчик грубо посадил самолет на полосу.
«"Чайник", – еще раз подумал Лешка. – Интересно, сейчас многие классные летчики из истребительной авиации, полные сил и здоровья, уходят на гражданку и устраиваются, от безысходности, работать вахтерами на проходных. А ведь можно было бы еще летать и летать на таких кораблях. Да, безалаберность и бесхозяйственность. Что поделаешь – страна Лимония».
Ахмеда Лешка увидел сразу. Он стоял поодаль от всех в длинном черном кожаном плаще. Сильно похудевший, нервно курил сигарету.
– Привет, дорогой, – негромко поздоровался он с Лешкой.
Друзья обнялись.
– Привет, дорогой, – Лешка передразнил друга. – Что худой такой, наверное, одной рыбой питаешься?
– Одной водкой, – отшутился Ахмед, – вещи все? – показал он взглядом на сумку.
– Все, я налегке и без подарков. Времени на сборы не было.
– Ну и правильно, сейчас не до подарков, – Ахмед пошел на выход широкой походкой.
На стоянке он подошел к шикарному черному «мерседесу» и, открыв дверь, театрально сказал:
– Прошу, присаживайтесь поудобней.
– Круто, этот «мерин» наверное дороже Миг-23 стоит, – Лешка сел на переднее сиденье.
– Я бы с удовольствием сейчас рулил на 23-м, чем на нем.
– Не сладко сейчас в авиации, лучше рули здесь.
– Здесь, Леша, тоже так несладко, что, порой, горло перехватывает от горечи. Жалеешь, что на свет белый родился. Кругом одни волки. Только и ждут, когда зазеваешься, чтобы полоснуть клыком по горлу.
– Ладно, хватит загадками говорить. Что случилось, к чему такая спешка?
– Соскучился по тебе, захотелось увидеть, – Ахмед с улыбкой посмотрел на друга и стал выезжать со стоянки аэродрома, – шутка, ты пока любуйся приморским пейзажем. Не был же здесь?
Они выехали на трассу, и машина резко набрала скорость.
– Красиво, но лучше вы к нам, – Лешка на всякий случай пристегнулся, с опаской поглядывая на спидометр машины, который показывал скорость 180 километров в час.
– Вот такая вся дорога, по сопкам. Зимой сложно в гололед ездить. Но ничего, привык.
Ахмед показывал Лешке то одну, то другую достопримечательность, уверенно управляя машиной.
– Расслабься, Леш, машина надежна. Восемь подушек безопасности, – Ахмед улыбнулся, видя, как Лешка держится за подлокотник.
– Лучше бы вместо восьми подушек безопасности одно катапультное кресло, так надежнее.
1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48, 49, 50, 51, 52, 53, 54, 55, 56, 57, 58, 59, 60, 61, 62, 63, 64, 65, 66, 67, 68, 69, 70, 71