Страница 41
– Это глупая Танькина шутка, – Лешка попытался начать рассказывать, но Света его перебила.
– Я поняла, когда мне тетя Надя рассказала, что никакой жены и ребенка у тебя нет и не было, – она гладила Лешку свободной рукой по щеке.
– Свет, а как ты здесь оказалась?
– Когда Дудаев выпустил уголовников из тюрем, жить стало страшно, каждый день то кого-нибудь ограбят, то убьют. Мы продали дом и уехали в Ставропольский край. На вырученные деньги купили какую-то развалившуюся лачугу. Помнишь, какой у нас был дом? Двухэтажный, баня шикарная, сад огромный. Так вот после этого дома родители оказались в доме с клопами и тараканами. Отец устроился скотником на ферму, навоз убирать, а мама на птичник.
– Как скотником, ведь он у тебя инженер, да и мама заслуженный учитель? – удивился Лешка.
– Они когда приехали, председатель сказал, что инженерами надо было в Чечне работать, а здесь только скотником можно, не любили они чужаков почему-то, – Света вытерла слезу.
– Ну, а потом, все как во сне. Я училась в Пятигорске, в медучилище, подрабатывала, домой приезжала редко. И с каждым приездом родители менялись на глазах. Начали пить, причем вместе. Я уже когда потом приезжала, без слез смотреть на них не могла, напьются, обнимутся и давай друг другу в любви признаваться. Пить начали от безысходности. Представляешь, мама, заслуженный учитель, всю жизнь в школе, папа, ведущий инженер на нефтяном промысле, а их лицом в дерьмо. Я уже что и не делала, и лекарства, и к бабке их водила. Все зря. Отец все ругался, кричал и кулаком куда-то грозил, все говорил, суки московские, сколько народа сгубили, Сталин по сравнению с вами святой. И умерли в один день, то ли от горя, то ли от спирта отравленного, теперь мы всегда будем вместе, – она прижалась к Лешкиной груди. Волосы упали Лешке на лицо.
– Как они хорошо пахнут, – у него закружилась от этого запаха голова.
Он гладил ее по голове и дышал запахом ее волос.
Света не спеша встала.
– Ну, ладно, – она вытерла слезы, – тебе нельзя волноваться, у нас будет много времени поговорить. Я бульон подогрею, пора тебя кормить, – взяв пакет, она вышла из комнаты.
Лешка посмотрел в потолок. Ему захотелось подпрыгнуть и закричать. Радость переполняла его. Все переживания чеченского плена как-то сразу забылись. Катапультирование, казнь солдата, неожиданное освобождение – все это казалось чудовищным сном. Он неожиданно почувствовал себя абсолютно счастливым человеком. Даже боль стала меньше. Он понял, что всегда любил Свету, и сейчас эта любовь была так сильна, что ему хотелось обнять ее и не отпускать ни на одну минуту. Наслаждаться запахом ее волос, целовать глаза, губы. Он закрыл глаза и представил, как Света в домашнем халате что-то готовит, а он возится с детьми на полу. Да, конечно, у них обязательно будут дети, мальчик и девочка. И он будет делать бумажные самолетики и запускать их высоко к потолку. У него вдруг появилась уверенность в том, что он обязательно выздоровеет и опять будет летать. Ведь сейчас счастье казалось таким полным: любимая Светка, любимая работа, мама рядом. И Лешка запел:
– Широка страна моя родная…
Он вспомнил, что пел эту песню, когда первый раз летел на самолете самостоятельно. Он не пел, а скорее шептал, но песня звучала внутри его и будущее казалось таким прекрасным и безоблачным.
***
Лешке который раз снился тот же сон. Как собирается толпа, гортанная чеченская речь, ржавый гвоздь, который он пытается вытащить из доски. И страх. Он опять застонал во сне от боли.
– Леха, да не кричи ты, – майор Байнетов тряс его за плечо.
– Не пойму, ноги уже в порядке, а во сне болят, – Лешка посмотрел на часы, которые показывали без четверти семь. Пора вставать. Он уже год находился в госпитале ВВС. Переломанные кости на ногах срослись, Лешка даже хромать перестал, и вот сейчас он проходил медицинскую комиссию для допуска к полетам.
Все врачи пройдены, осталась лишь центрифуга, но здесь у Лешки всегда все было в порядке, что-что, а перегрузку он умел держать. Открыв прикроватную тумбочку, Лешка взял верхнее письмо из толстой пачки и начал еще раз перечитывать его. После того, как Лешку перевели в московский госпиталь, Света приезжала к нему всего два раза, и Лешка сильно по ней скучал. Спасали только письма. Он получал их почти каждый день, и столько же отправлял Светке. Казалось, все уже написано, но каждый раз, когда он брал листок бумаги и ручку, было впечатление, что он разговаривает с любимой девушкой. Они так сблизились этими письмами, что казалось, они все время были вместе. Они уже обсуждали любые, даже интимные темы. Решили, что у них будет двое детей, мальчик и девочка. Причем девочку должен назвать Лешка, а мальчика Света. Самое главное, что они решили пожениться, как только Лешку выпишут из госпиталя. Ребята в полку знали об этом и успели выхлопотать Лешке однокомнатную квартиру. Света уже приехала в часть и ждала его. Свадьбу решили играть сразу после Лешкиного приезда. Дочитав вчерашнее письмо, он аккуратно положил его на стопку писем. Встав с кровати, Лешка собрался было бежать на зарядку, как в палату с заговорческим видом заглянул капитан Климов.
– Мужики, айда, Петрович представление показывать будет.
Петрович, это майор Дроздов. В свои сорок пять лет он для всех был дедом. Спокойный с виду, Петрович был большой хохмач. Когда почти пятьдесят летчиков проходят медкомиссию, в основном бездельничают, такой человек, как Петрович, большая находка для коллектива. Он устраивает конкурсы, соревнования или просто хохмит. Вот и сейчас прослышав, что клизму ему пришли ставить практикантки, он заговорчески подмигнул обитателям палаты, а те в свою очередь оповестили все отделение. Летчики нехотя выходили из своих палат и, как бы прогуливались по коридору, ожидая появления главного героя. Из своей палаты медленно и важно вышел Петрович. Ни один мускул не дрогнул на его лице, лишь глаза лукаво блестели. Он молча подошел к процедурному кабинету и нарочно открыв дверь пошире, вошел в комнату, где его уже ожидали пять практиканток из медицинского училища. По их виду можно было понять, что они ужасно стесняются. Тихонько переговариваясь между собой, они периодически хихикали. Старшая медсестра грозным голосом напутствовала их:
– Предупреждаю, каждая из вас сегодня повторит процедуру, поэтому не прячьтесь за спину. Кто откажется – зачета не видать как своих ушей.
Петрович подошел к кушетке, демонстративно снял халат и резко скинул штаны.
Практикантки дружно отвернулись и захихикали.
– Это не мужчина, это больной, – резко одернула их старшая медсестра, – Калинина, бери клизму, подойди к больному.
Девушка неуверенно взяла клизму и осторожно подошла к лежащему на животе Дроздову. Повесив клизму с раствором на штатив, она стала осторожно вводить наконечник в задний проход Петровичу. Петрович демонстративно застонал. Девушка остановилась и жалобно посмотрела на старшую медсестру.
– Смелее, – старшая медсестра сдвинула брови.
Когда наконечник был на месте, практикантка открыла краник.
Летчики в это время подглядывали за происходящим в открытую дверь, едва сдерживая смех. Практикантки стояли к ним спиной и поэтому не видели, что за ними наблюдают.
– Так, молодец, и когда раствор пошел, надо спросить, как самочувствие больного, – старшая медсестра напутствовала ученицу.
Девушка наклонилась к лежащему Дроздову и сочувственно, тихим голосом спросила:
– Больной, вам плохо?
В это время Дроздов надул щеки, покраснел и с шумом выпустил изо рта большую струю воды. Практикантка завизжала, выдернула наконечник клизмы и отскочила от Дроздова. Штатив свалился на шкаф с посудой и разбил стеклянную дверь. Одновременно с этим грохотом раздался дружный смех летчиков. Бедная практикантка едва не потеряла сознание, подружки обступили ее и пытались успокоить.
– Дроздов, прекратите свои штучки, я вам буду каждый день практиканток приводить, – старшая медсестра кинулась поднимать упавший штатив.
– Клавдия Васильевна, за двадцать восемь лет каждодневной порки у меня там такое отверстие, что никакие практикантки не страшны. Разрешите идти? – он лукаво посмотрел на старшую медсестру.
– Идите, Дроздов, когда вы уже повзрослеете, – она едва скрывала улыбку.
Летчики обступили Дроздова.
– Да, Петрович, сегодня у тебя это вышло как никогда, – Климов похлопал Петровича по плечу.
– Как уходить на пенсию? Некому опыт передать, – Петрович высокомерно оглядел летчиков и важно пошел в палату.
Лешка, вдоволь насмеявшись, побежал на зарядку. Он каждое утро «наматывал» свои пять километров. Он так привык к своей дистанции, что мог даже с закрытыми глазами пробежать ровно пять километров. Когда он бежал, рой мыслей путался у него в голове. О чеченском плене он старался не думать. Только вот смерть солдата Пети Синицына не давала ему покоя. Лешка написал заявление в военную прокуратуру, и к нему приходил за объяснениями молоденький лейтенант. Но Лешка знал, как улаживают такие конфликты в армии, и поэтому решил сам найти мать солдата. С помощью Сашки Степанова, летчика из астраханского полка, ему удалось узнать адрес матери солдата. И он решил, как только позволит время, навестит ее. Но сейчас его мысли были заняты Светой. Он задыхался от счастья, когда думал о том, что скоро они будут жить вместе, что у них родятся дети, что Света будет ждать его после полетов и будет засыпать на его плече. Он уже представлял, как будет прогуливаться с коляской по гарнизону, а потом, когда сын подрастет, будет бегать с ним на зарядку. И вообще, как он мог жить без нее все это время? Думая об этом, Лешка бежал и улыбался, а встречные прохожие недоуменно пожимали плечами.
***
Лешка смотрел в окно вагона и поймал себя на мысли, что это похоже на передачу «Клуб путешественника». Лес сменяется полями, на смену им приходят реки, и ты смотришь в окно, ни о чем не думая, как в гипнозе. Только вот деревни пугали своей разрухой. Брошенные коровники, разграбленная техника и самое удивительное – отсутствие людей. Как будто здесь была война или эпидемия. Пустынные улицы напоминали кадры времен Великой Отечественной войны, когда жители деревень уходили от оккупации. Как быстро все развалили, ведь он помнит эти деревни сразу после училища. Стада коров паслись вблизи деревень, на полях пылили трактора. По улицам проезжающих деревень носилась ребятня. Куда все это делось? Ведь еще и десяти лет не прошло с тех пор.
Наконец он ехал домой, в полк. Медкомиссия пройдена, годен к летной работе без ограничений, вот только два дня непонятно почему продержали бюрократы. И сейчас он мысленно был уже в части. Лешка позвонил с вокзала Свете и сказал, на каком поезде приезжает, поэтому она должна его встретить. Сутки в поезде пролетели быстро, и вот уже до встречи оставалось меньше часа. Лешка даже успел подстричься на вокзале и сейчас выбритый и наглаженный стоял у окна, ожидая прибытия на станцию Ребровка. Интересно, как произойдет их встреча? Да! Ведь сегодня им предстоит спать в одной комнате. От этой мысли у Лешки сильно забилось сердце. Правда Света попросила его, чтобы их первая близость была только после свадьбы. Она, конечно, понимает, что сейчас не то время, что прежде, но все же просила выполнить ее просьбу. И, конечно же, Лешка выполнит ее просьбу, как бы не велико было желание близости с ней.
– Молодой человек, через пять минут прибываем, стоянка одна минута, приготовьте свои вещи, – монотонным голосом, как диктор на вокзале, сказала проводница.
– Какие мои вещи, – улыбнулся Лешка, – все в этой парашютной сумке. Готов к десантированию.
Поезд стал замедлять ход. Лешка почему-то стал волноваться. Милая Светка, как долго он ждал этой встречи, наконец они будут вместе навсегда. Заскрипели тормоза, и поезд остановился на единственном пути на станции Ребровка. Проводница по привычке протерла поручни вагона и пропустила Лешку вперед.
– Счастливо, товарищ капитан, до следующей встречи, – улыбнулась она ему.
– Спасибо, в следующий раз буду только с вами ездить, – Лешка взял парашютную сумку и стал спускаться по ступенькам. Он крутил головой во все стороны, пытаясь увидеть Светку, но кроме двух бабушек, которые предлагали пирожки пассажирам, на перроне никого не было. Он поставил сумку на перрон в надежде, что Света вот-вот появится.
Что случилось, может быть, она заболела или проспала? Да нет, время пол- одиннадцатого, уже должна была проснуться. Может быть, она не успела перейти железнодорожный путь? Гарнизон находился с другой стороны, и сейчас, когда поезд уйдет, он увидит ее? Лешка нервно закурил. Наконец поезд просигналив, стал набирать ход. Вагоны замелькали перед Лешкой, ветром поднимая пыль. А что если и сейчас он не увидит Свету? Тогда точно что-то случилось.
Наконец последний вагон пролетел мимо, и громкий звук полкового оркестра заглушил удаляющийся стук колес. У Лешки от удивления выпала сигарета изо рта. Прямо перед ним, на другой стороне железнодорожного пути, ровной шеренгой, в ярко-синей парадной форме стояли летчики. Справа и слева от них были жены и дети в ярких, праздничных одеждах. Строго по центру стоял Буйновский и держал под руку Светку в ослепительно белом свадебном платье. Лешка некоторое время стоял в недоумении и затем пошел через железнодорожный путь. Как только Лешка приблизился, Буйновский взмахом руки дал команду оркестру. Наступила тишина. Сделав два шага навстречу Лешке, ведя под руку Свету, Буйновский приложил руку под козырек и громко сказал:
– Товарищ капитан, властью командира полка предлагаю вам в жены девицу Капустину Светлану. Приказываю вам любить ее, уважать, зарплату всю до копейки отдавать и каждый год пополнять ряды нашего гарнизонного детского сада мальчиками или девочками.
Лешка был шокирован. Он почему-то промямлил:
– Спасибо, – и, подойдя к Свете, поцеловал ее в щеку.
1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48, 49, 50, 51, 52, 53, 54, 55, 56, 57, 58, 59, 60, 61, 62, 63, 64, 65, 66, 67, 68, 69, 70, 71