Страница 37

 С трудом себя сдерживая, Лешка молчал. Он не понимал, ведь всего год назад он ехал в таком же трамвае, и его встречали улыбающиеся старушки, уважительно показывая на него своим внукам. А сейчас было впечатление, что он оккупант в чужом городе. Доехав до нужной остановки, он с облегчением вздохнул, выйдя из трамвая. Быстрым шагом пошел в сторону штаба воздушной армии. Ему оставалось пройти двести метров до двери штаба, как он услышал за спиной:

 – Вон еще один орел.

    И сразу шум шагов, как будто за ним гнались. Лешка не успел ничего сообразить, как удар сзади свалил его на землю. Били ногами. Лешка сгруппировался, чтобы не попало по голове.

 – Назад, суки, – услышал он спасительное.

 Удары прекратились, и Лешка вскочил на ноги. Он увидел убегающих парней в тяжелых кованых ботинках. К нему подбежал прапорщик с двумя солдатами.

 – Как вы, товарищ капитан?

 – Да вроде ничего, цел. Вовремя вы подоспели, – Лешка отряхивал куртку.

 – Повезло вам, на прошлой неделе офицера до смерти запинали, подонки, – прапорщик помог Лешке привести себя в порядок.

 – Спасибо, я пойду, – Лешка отдал честь.

 – Не ходите проулками, – крикнул ему вслед прапорщик.

 Уже скоро Лешка был в кабинете начальника разведки армии полковника Троекурова.

 – Леш, что с тобой? –  удивился полковник, оглядывая Лешку.

 – Сергей Михайлович, что творится в городе? Я пока ехал в трамвае, меня поливали дерьмом старики да старухи, а в проулке рядом со штабом напали молодые подонки, хорошо, прапорщик шел, помог, а то бы запинали.

 – Слушай, это я виноват, забыл тебя предупредить, чтобы ты в гражданке приехал. Сейчас в городе целая охота на офицеров развернута, избивают, есть даже смертельные случаи, – полковник закурил.

 – Михалыч, я плохо понимаю. Ну, понятно, в Прибалтике, нас там никогда не любили. Но здесь? Это же наша Родина?

 – Я и сам плохо понимаю, что происходит. По телевизору, радио один сплошной компромат на армию, все в один голос – офицерье спилось, всех надо гнать в шею.

 – Это, наверное, происки американцев, – наивно ответил Лешка.

 – Каких американцев! Я в почетном карауле стоял, на возложении венков к могиле Неизвестному солдату. А они, отцы города, между собой переговариваются. Один другому говорит, надо срочно город от этих серых шинелей освобождать, а то они себя здесь хозяевами чувствуют. А второй отвечает, подожди, придет время, все рычаги уже запущены. Мы их всех поднимать сельское хозяйство отправим. Пусть быкам хвосты крутят. И это про нас так говорит власть.

 – Выходит, мы чужие в своей стране? – Лешка удивленно посмотрел на полковника.

 – Ладно, Понамарев. Давай о деле. Поступил срочный приказ из генштаба, сделать аэрофотосъемку Аргунского ущелья. Принято решение подготовить один экипаж на Миг-23. На самолет подвесят фотоаппаратуру и нужно отснять детально все ущелье. Принято решении послать тебя, так как ты родом из тех мест, да и уровень подготовки у тебя достойный.

 – Когда вылетать? – Лешка посмотрел на Троекурова.

 – Вылет завтра, с аэродрома Горелово. Сейчас выезжаем туда. Нас ждет штурман армии Князев. Проведем на месте предварительную подготовку.

  До аэродрома Горелова ехали два часа. Там их встретил Князев и инженер армии полковник Комаров. Чувствовалась важность задания.

 – Леш, ты сам понимаешь, там сейчас идет война, у боевиков полно «стингеров», поэтому твоя задача минимальное время находиться на малой высоте, – инструктировал его штурман. – Но ущелье надо отснять как положено. Это приказ генштаба. Завтра в семь ноль-ноль вылет на Моздок. Там подготовка и в этот же день вылет на боевое задание.

 До позднего вечера Лешка готовился к сложному заданию. Подготовив полетные карты, еще раз досконально отработав маршрут полета в зоне боевых действий,  он лег спать в высотном домике.

   Проснувшись в пять утра, он, по привычке сделал короткую разминку и в шесть ноль-ноль был на постановке задачи в классе предполетных указаний.

 – Леш, задание секретное, поэтому до Моздока пойдешь в режиме полного радиомолчания. Там полчаса на подготовку, чтобы не успели информацию боевикам слить, – Троекуров еще раз уточнял задание.

 – Товарищ полковник, я все понял, – Лешка улыбался.

 – Понамарев, а ты почему все время улыбаешься? – спросил  Комаров.

 – А для меня полеты – праздник, – Лешка надел на голову защитный шлем.

 Полет до Моздока был утомительным. Два с лишним часа Лешка летел за облаками, не имея возможности даже с кем-нибудь поговорить.  Наконец заход на посадку. Приземлился с аварийным остатком. Зарулив на стоянку, он открыл фонарь кабины. Запахло родным воздухом. Если бы Лешку с закрытыми глазами привезли сюда и дали вдохнуть родного воздуха, он без ошибки определил, что находится на родине. Рассказать, чем он пахнет, Лешка бы не смог, но помнить этот запах он будет всю жизнь. По стремянке поднялся офицер технической службы.

 – Подполковник Кравцов, инженер полка, – представился он, – как долетели, товарищ капитан?

 «Ничего себе, встреча, – подумал Лешка, – инженер полка встречает».

 – Все нормально, товарищ подполковник, матчасть в норме.

– У вас двадцать пять минут на отдых, за это время мы подвесим фотоаппаратуру и заправим самолет.

 – Вас понял, – коротко ответил Лешка и стал выходить из кабины.

  В это время к самолету на большой скорости подъехал уазик. Водительская дверь открылась, и из машины выбежал офицер в летном комбинезоне без знаков отличия. Он подбежал к Лешке и с ходу обнял его. Только тогда Лешка понял, что это Потап.

 –  Привет, Лешка, ужасно рад тебя видеть, – Потапов продолжал тискать Лешку в своих объятьях.

 – Петрович, – радостно воскликнул Лешка, – ты здесь каким ветром?

 – Леш, времени мало, поехали в высотку. По дороге расскажу

 Лешка сел в машину, и они помчались к высотному домику. Потапов был за рулем.

 – Я тебя по посадке узнал, один ты, чертяка, на посадке перед касанием парашют выпускаешь.

 – Как научили, товарищ…?

 – Подполковник, перед выпуском из академии присвоили. Я здесь недавно, эскадрильей командую. Мы с Тонечкой уже полгода здесь. Да! Можешь поздравить, у нас сын родился. Так что я теперь счастливый отец.

  Лешка слушал Потапа, и ему казалось, что он встретил родного человека. Как будто это был или старший брат, или отец. Ему почему-то хотелось обнять его и сказать, что ближе его у него нет человека на свете, что он для него образец для подражания, кумир летного мастерства. Но он только улыбался и слушал Потапова, который понимал, что на общение у них есть время до высотки.

 – Я только перед твоим прилетом узнал, что какое-то задание секретное готовится. У нас тут утечка информации страшная. Сегодня спланируем операцию в Чечне, боевики завтра уже знают. Купили, суки, штабистов с потрохами. Поэтому и с тобой такая секретность и спешка.

  Они подъехали к высотке и поспешили в класс предполетных указаний. Лешка вошел в класс и сразу увидел генерала Здора.

 – Товарищ генерал, капитан Понамарев, – представился он.

 – А, узнаю, Понамарев, в школу летчиков-испытателей почему не поступил?

 – Перестройка помогла, Михаил Михайлович, набор сократили, кому они сейчас нужны, летчики-испытатели, сейчас больше телохранители из бывших КГБшников в почете.

 – Ладно, давай о деле. Тебе необходимо отснять Аргунское ущелье с разных направлений. Такая срочность потому, что в войсках большая утечка информации. Вся информация продается боевикам. Поэтому я спланировал операцию с привлечением летчика из другого округа. Вылет через двадцать минут. С погодой не повезло. Нижний край облачности в районе съемки три километра, а у боевиков полно наших «стрел» и американских «стингеров». Поэтому нахождение на высоте менее трех километров минимальное. Выход в район съемки на предельно малой высоте, а дальше пару проходов на высоте 1500 метров под разными курсами и домой. Сразу же применяй тепловые помехи для увода ракет. Ну, ты, наверняка, все знаешь без меня. С богом, сынок.

 Генерал по-отечески обнял Лешку.

  – Задачу понял, – Лешка, как всегда, заулыбался.

 –  Я отвезу Понамарева к самолету, – Потапов взял Лешку под руку.

 Через несколько минут Лешка запускал двигатель. Опять в режиме полного радиомолчания. Вырулив на полосу, он включил полный форсаж и отпустил тормоза.

После взлета на высоте 150 метров он полетел в направлении Терского хребта, огибая рельеф местности. Полет был очень сложным. На скорости 800 километров в час он летел порой над самыми верхушками деревьев. Малейшая неточность в выдерживании высоты могла привести к столкновению с горами. Пролетев над Терским хребтом, Лешка краем глаза увидел вдалеке родную станицу. В груди на миг защемило. Но это был какой-то миг, впереди сложное задание, которое требует предельной сосредоточенности. Наконец показалось Аргунское ущелье. Пора, решил он и перевел самолет в набор высоты. По заданию нужно было производить съемку на высоте 4000 метров, здесь ракеты, пущенные с земли не достанут его, но нижний край облачности был 2500 метров. Поэтому ему пришлось занять высоту два километра. Включив аппаратуру аэрофотосъемки, он нажал кнопку отстрела тепловых помех, которые в случае пуска боевиками ракеты уведут ее в сторону от самолета. Но в перископе не было характерных ярко-красных вспышек.

 «Черт, что такое, – подумал он, – неужели нет отстрела тепловых ловушек?»

 Нажав кнопку еже раз, он окончательно убедился, что аппарат отстрела не работает.

«Хуже нет, когда летишь на чужом самолете, который готовил чужой техник», – подумал Лешка, но задание надо выполнить, и он сосредоточился на выдерживании параметров полета и периодически наблюдал за возможным пуском ракеты с земли. Он пролетел одним курсом, затем развернулся на другой.

Выдержав заданные параметры полета, он с удовлетворением выдохнул, ну все, сейчас полный форсаж, и за облака, там можно расслабиться. Только он собрался вывести рычаг управления двигателем на полный форсаж, как самолет сильно тряхнуло. Лешка ничего не успел подумать, глаза резанула лампочка «Пожар»,  на аварийном табло начали загораться одна за другой красные лампочки. Дальше он действовал автоматически, как на тренировках по учебному катапультированию. Весь прижался к спинке кресла и потянул ручки катапультирования на себя.  Все происходило, как в замедленном кино. Сначала сработала система притяга.. При этом Лешка видел, как падали обороты двигателя, высветились лампочки отказа гидросистем, затем стало темно и сильный шум ударил по ушам.

 «Ага, светофильтр сработал и отстрелился фонарь кабины», – подумал он.

 Затем сильный удар, и кресло вместе с летчиком вылетело из самолета. Когда раскрылся парашют, первое, что увидел Лешка – это падающий в штопоре горящий самолет.

 «Хреново, не успел подать сигнал бедствия, теперь наши хватятся только после выхода расчетного времени посадки», – подумал он и машинально нащупал в кармане комбинезона пистолет.

 «Если попаду к боевикам, будет хоть из чего застрелиться», – неожиданно пронеслось в голове. Земля быстро приближалась. Усевшись поудобней в подвесной системе, он стал выбирать место приземления. Внизу острыми пиками ощетинились верхушки гор.

 – Да, недружелюбно встречаешь, родина, – Лешка еще пытался шутить.

 Увидев пригодную для приземления площадку, он развернул купол парашюта. Земля быстро перемещалась, это говорило о том, что ветер у земли очень сильный. Расчет оказался неверным, Лешка пролетел над ровной площадкой и на высоте 6–7 метров ударился о вертикальную скалу. Парашют обмяк, и он рухнул на землю. Последнее, что он чувствовал, как  с треском сломались обе ноги, от ужасной боли потемнело в глазах.

***

 Очнулся Лешка от сильной тряски. Он лежал в кузове грузовика, который ехал по горной дороге. В голове шумело, ужасно болела спина. Еще с закрытыми глазами он услышал чеченскую речь:

 – Магомед, еще никогда в наши руки не попадала такая добыча. Интересно, сколько денег за него дадут федералы?

 – Зачем нам федералы, мы его дороже за бугор продадим. Ты помнишь, как нам гости говорили – это носитель информации.

 – Видит аллах, я теперь Зауру в Киев на учебу деньги отправлю, да и Фатиме на калым останется.

 – Вы еще этого барана не продали, а уже делите деньги.

 – Иса, посмотри, он живой?

  Кто-то сильно ударил Лешку в бок. Тот застонал от резкой боли и открыл глаза. На лавках сидели четверо чеченцев с автоматами в руках. Они были молодые, не больше двадцати лет. Один из них держал защитный шлем в руках и по слогам по-русски прочитал надпись на нем:

 – По-на-ма-рев. Что лежишь молча, летчик Понамарев? Теперь тебе надо блеять, вот так – бе-е-е, – заблеял он, – был ты орел Понамарев, а теперь ты баран, резать мы тебя везем, – со злостью сказал он.

 Все дружно засмеялись.

 –  Мы тебя уже неделю караулим. Тебе надо не Чечню бомбить, а штаб в Москве, после этого наберете туда молодых, неподкупных офицеров и за неделю войну закончите. Это тебе перед смертью совет, – сказал сидящий напротив бородач.

 – Да, Чабан будет доволен, – уже по-чеченски сказал самый молодой, с редкой бородкой боевик, – не меньше миллиона зеленых запросит. И кто первый даст деньги, тому этот баран и достается.

   Каждая кочка, на которой прыгал грузовик, отдавалась резкой болью в спине. Губы распухли, хотелось нестерпимо пить. От сильного жара по щекам струился пот. Все плыло перед глазами. Лешка попытался пошевелиться, но тело не 

1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48, 49, 50, 51, 52, 53, 54, 55, 56, 57, 58, 59, 60, 61, 62, 63, 64, 65, 66, 67, 68, 69, 70, 71