Cтраница 32
- Что за чертовщина? Почему он не попросит бензин у проезжающих машин?
Внезапно резанула мысль.
- Неужели менты передали сюда информацию местным бандитам, что он едет с деньгами? Так и есть, ведь кавказец сам подошел к нему. Он сам предложил ему ехать в рыбный порт. Откуда ему знать, куда надо ехать Николаю? Сердце тревожно забилось, Николай снова достал сигарету и закурил.
- Пожалуй, на улице покурю, - он открыл дверь машины и взял сумку с деньгами.
- Зачэм вэщи, пусть будут тут, я постаражу, - кавказец так же широко улыбаясь смотрел на Николая.
- Все свое ношу с собой, - сказал Николай и вышел из машины, крепко сжимаю ручку сумки в руке.
- Хрен вы меня так просто возьмете, чурки сраные, - сказал он негоромко, закуривая. Глубоко затянувшись - огляделся.
Мимо пролетали машины, ослепляя фарами. Решение пришло неожиданно. Он выскочил на дорогу, широко расставив руки. Попутная машина резко затормозила, уткнувшись носом в кювет. Николай рванул переднюю дверь и буквально ввалился в машину. За рулем сидел испуганный очкарик лет двадцати.
- Гони вперед, на меня нападение! – заорал Николай.
Очкарик испуганно завертел баранкой и, включив заднюю передачу, выехал из кювета Он понесся по дороге на бешенной скорости, искоса поглядывая на Николая. Обернувшись, Николай увидел, как кавказец выскочил из машины и стал звонить по мобильному телефону. Он облегченно вздохнул.
- Не дрейфь, прорвемся, - сказал он, улыбнувшись, и похлопал очкарика по плечу. – До порта подбросишь?
- П-п-подброшу, - пробормотал тот, заикаясь.
- Не бойся, я сам испугался….. Кавказец остановился в лесу, хрень какую-то про бензин понес…. Я подумал, что ограбить меня хочет.
- Случается…, - очкарик похоже успокоился, - п-п-понаехало их тут. Б-б-беспридельничают.
- А ты что заикаешься? От испуга? – Николай, улыбаясь, взглянул на очкарика.
- Д-д-давно испугали. В д-д-детстве…, с-с-собака на даче. А у нас Л-л-ленку Виноградову, с-с-соседку по лестничной к-к-клетке год назад изнасиловали д-д-двое кавказцев. Молодые. Л-л-лет по двадцать. Из богатеньких. Р-р-родители одного рынок г-г-городской держат, по-моему даже д-д-депутат какой то. Х-х-хотя приехали из своего ч-ч-чуркестана совсем недавно…. А уже избранник н-н-народа. Только к-к-кто его избирал?
- Да наши бабы сейчас сами виноваты, шляются с чурками. На бабки ведутся, а потом слезы льют горючие…. Помогите, изнасиловали – сказал Николай.
- Не-е-е, Ленка не т-т-такая, была…. Ни с кем… Мы за г-г-глаза ее целка з-з-звали. Все д-д-дома сидела, уроки учила. Десятый класс з-з-заканчивала. В мед м-м-мечтала поступить. А тут мамке ее п-п-плохо стало на д-д-дежурстве. Астма у н-н-нее. Ну, Л-л-ленка и выскочила н-н-на улицу тачку ловить, за мамкой ехать. П-п-подъехали эти д-д-двое, чебуреки, на к-к-крутом мерине. Л-л-ленка и прыгнула к ним с перепугу…. Они ее сутки на б-б-батиной даче…, по очереди…. А в с-с-суде адвокат доказал, что С-С-Светка проституцией з-з-занималась. За д-д-деньги. Купюры к-к-какие то нашли помеченные у нее. В общем, проституткой ее сделали. Прилюдно. Адвокат, с-с-сука, мент бывший. Его работа. Да и с-с-судья тоже. Теть Таня, подруга м-м-мамкина говорила, что два л-л-лимона ему отвалили ч-ч-чурки за это. Она в суде с-с-секретарем работает. Г-г-город маленький. Ничего не утаить. А Ленка п-п-повесилась после с-с-суда…. Дома, на б-б-бельевой веревке….
- Тебя как звать-то?
- Юрок.
- Так вот, Юрок. А знаешь ли ты, что было бы с тобой, если б ты их бабу изнасиловал у них в ауле? Сначала яйца отрезали, а потом горло перерезали. И висел бы ты на площади трое суток, а они в тебя камнями…. И если б судья их тебя отмазал - он бы рядом висел. Вот такая, брат, толерантность получается. Как игра в одни ворота.
- К-к-какие ворота? – не понял Юрка.
- Ну, типа, только русских ебут за толерантность. А остальных народов это нет касается.
- А-а-а, - понимающе протянул Юрка.
- Они, кавказцы эти, баба своих берегут. Потому как женщина, Юрок, это продолжатель рода. Хранитель семьи, нации. И должна она быть чиста, и перед богом, и перед мужем. Оно как получается…, мужик гуляет в деревне, ну и бог с ним. Вроде бы плохо, но для семьи не смертельно. А бабу как застукают хотя бы раз, так она уже блядь сразу. И жить с такой бабой мужику западло, вся деревня будет пальцем показывать. И семья разваливается. Пьет мужик, алкаш конченый, а на жене семья все одно держится…. Бабе стоит на стакан присесть, семья рушится как карточный домик. Вот и получается, что на бабах род человеческий держится. А наши, русские бабы, все о равноправии базарят больше. О демократии гребаной. Рожать не хотят. И нас, русских, все меньше и меньше. И пройдет, Юрок, лет эдак пятьдесят и не останется нас вообще. И будут твои внуки пахать на этих кавказцев, как рабы. Ну, как примерно на Кавказе. Там давно русских за рабов держат. И по телеку показывают про рабство, да и я многих освобождал, когда в Чечне воевал. А мы то перестраиваемся, то перезагружаемся, то толерантностью занимаемся…. А в итоге в свободном падении.
- Это к-к-как, в свободном падении? - Юрка тайком поглядывал на Николая. Было видно, что тот пользуется у него все большим уважением.
- Ты с парашютом прыгал когда нибудь? Так вот, когда еще парашют не раскрылся, летишь в свободном падении. И такой кайф, скажу тебе. Тела своего не чувствуешь, радость, эйфория. Но, если парашют долго не раскрывать, то так можно и до матушки земли долететь. А там такой удар. Вот и мы…. Колбасы нажрались из говна, на потрепанных иномарках катаемся, и счастливы. А то, что грохнемся скоро, не думаем. А земля все ближе и ближе… - Николай замолчал, задумчиво уставившись в окно.
Старенькая шестерка лихо неслась по извилистой дороге. Юрка то и дело переключал скорости, выдавливая из машины остатки мощности. Из-за очередного поворота неожиданно показался порт. Огромные корабли стояли у причалов. Стрелы портовых кранов постоянно вращались в разные стороны. Все это напоминало танец огромных птиц фламинго, которые на длинных ногах постоянно вертят своими длинными шеями. Порт переливался разноцветными огнями. Периодически раздавались пронизывающие звуки сирен и сигнальных звонков.
- А вам кто нужен в порту? – Юрка посмотрел на Николая.
- Расторгуев, охранная фирма у него. Знаешь такого?
- В-В-Василия Ивановича? З-з-знаю…, да я работаю у него. Сейчас прямо к офису подкину. А что он вас не встретил? У него большая фирма…, мог бы кого нибудь прислать.
- А кто его знает…. Может занят…
- Да-а-а, он з-з-занятой человек…, не последний в городе…. С м-м-мэром часто по местному телеку показывают. А я у него на объекте… в охране работаю…. Сутки через трое. П-п-платит исправно….
Машина подкатила к красивому зданию и остановилась.
- П-п-прибыли, второй этаж, с-с-спросите, вам покажут кабинет….
- Сколько я тебе должен? – спросил Николай, доставая бумажник.
- Н-н-нисколько, вы же к шефу, с-с-считайте, что я вас встретил, - улыбнулся Юрка, поправляя очки. А на кавказцев вы ему пожалуйтесь, он их жутко сам не любит. Я, думаю, найдет и задницу надерет.
- Ну, тогда спасибо тебе, Юрок. Береги себя, - Николай хлопнул дверью. А Юрка лихо рванул с места, обдав Николая облаком едкого дыма из выхлопной трубы.
Николай постоял минуту, оглядываясь вокруг. Затем поднял сумку с вещами и быстрым шагом направился в здание администрации.
Поднявшись на второй этаж, он увидел большую вывеску – «ООО Вымпел». Вооруженные люди на плакате говорили о гарантиях безопасности. Открыв дверь с надписью «Приемная», он несмело вошел.
- Разрешите? – Николай прошел к столику, за которым сидела молоденькая секретарша. – А Расторгуева можно увидеть?
- Василий Иванович на сопровождении. Когда будет, не знаю. А вы по поводу работы?
- Вроде бы как, - ответил неопределенно Николай.
- Лучше приходите завтра, он должен быть с утра. Хотя может и сегодня появиться - секретарша стучала большими ногтями по клавишам компьютера, не поднимая головы.
- А можно мне его здесь подождать? А то мне все равно негде остановиться – спросил Николай, поставив сумку на пол.
- Подождите, - секретарша пожала плечами, - только пройдите в комнату для гостей. Там диван…, пресса.
Николай пошел в комнату напротив. Поставив сумку в угол, он сел на диван. Машинально взял какой то журнал и принялся его листать. Глаза стали слипаться. Он сильно устал. Столько событий за короткое время. Смерть полковника, откровенный рэкет ментов, случай по дороге в порт…. Николай закрыл глаза и сразу же уснул.
6.
- Четвертый, четвертый, я Акация! Вертушек прошу. Пусть по сорок второму квадрату поработают, - Николай орал в рацию, стараясь перекричать автоматные очереди. Кругом шел бой, боевики теснили их к ущелью, и если не придет помощь с воздуха, быть большим потерям.
- Четвертый, четвертый, прошу помощь вертушек. Сорок второй квадрат, сорок второй квадрат. Пусть зачистят как следуют, - но в наушниках только треск и шум. Наконец в этой трескотне послышался едва слышный голос четвертого:
- Акация, я четвертый. Вертушки выслать не могу. По законам толерантности, запрещается. Слышите меня…, по законам толерантности запрещается работать вертушкам.
- Какие еще законы! Вы что, охринели совсем! У меня уже пять двухсотых, еще немного, и нас в ущелье скинут! Пришлите вертушки!
- Акация! Вертушки не пришлю. По законам толерантности не положено. Стрелять только холостыми, не в коем случае, не причинять вреда боевикам! Это осложнит наши с ними отношения с мирным населением!
- Какие отношения! Вы что, ебанулись там совсем! Нас перестреляют! Вертушки пришлите!
- По законам толерантности, по законам толерантности…, трещало в наушниках.
Дверь в приемную резко открылась, и в комнату вошел высокого роста мужчина, в дорогом костюме. Черный, как смоль волос, густой шевелюрой лежал на голове. Спортивная фигура. Крепкие, мускулистые руки. Он был похож на актера из американского боевика.
- Василий Иванович здравствуйте, - длинноногая секретарша подскочила и доброжелательно улыбнулась начальнику.
- Ваша корреспонденция – она протянула ему пачку бумаг.
- Кто звонил? – коротко спросил Василий Иванович.
- Из городской администрации, просили вас зайти завтра. Еще из УВД, Горбач какой то, звонил. Потом из ФСБ, Виноградов.
- Хорошо, полчаса не соединяй меня ни с кем, я поработаю с бумагами, - мужчина направился в кабинет.
- Да, Василий Иванович! К вам еще какой-то ненормальный…, в комнате ожидает. Заснул и орет во сне как сумасшедший. Все, какие то вертушки ему подавай. Что за вертушки? - секретарша недоуменно пожала плечами.
Тот резко остановился и негоромко переспросил:
- Вертушки? Ну-ка, где этот ненормальный, - он решительно направился в комнату для посетителей. Войдя, сразу увидел Николая. Остановившись в дверях он оперся о косяк. Затем улыбнувшись во весь рот, негромко протянул:
- Колян! Колян! Приехал, родной! – он стоял не двигаясь, улыбаясь во весь рот, ошалевший от счастья. Ничего не понимающая секретарша стояла сзади.
- Этот ненормальный жизнь мне спас в Чечне, - сказал Василий Иванович тихо, обернувшись к секретарше, - Так…, принеси ему плед и укрой его. Он мне дороже родного брата.
Секретарша послушно принесла плед и бережно укрыла Николая. Тот что то пробормотал во сне и, перевернувшись на другой бок, мирно засопел.
Василий присел на краешек дивана и, поглаживая Николая по плечу, негромко сказал:
- Колян…, Акация…, дружище…, приехал…, не забыл….
Секретарша любопытно поглядывала на друзей сквозь незакрытую дверь. Василий так и остался сидеть на краешке дивана, видимо о чем то вспоминая. Его рука продолжала лежать на плече Николая.
Вечером Николай и Василий сидели в дорогом ресторане Муранска. Тусклый свет, негромкая музыка. Молоденькая певица на сцене пела какой-то блюз. За столиками публика в дорогих костюмах. Друзья расположились в ложе в углу помещения. Василий постоянно улыбался, пристально вглядываясь в лицо Николая.
- Колька, Акация! Не верю, что ты приехал! А встречать тебя мы завтра собирались. Ты же сказал, что двадцать восьмого приедешь. А сегодня двадцать седьмое.
- Точно. Сам не пойму, как ошибся. Ну да ладно, рассказывай, как живешь, чем занимаешься?
- Да что рассказывать, давай выпьем. За встречу! Я ужасно рад тебя видеть. Помнишь, как ты меня на себе тащил?
- Да…, сейчас бы не вытащил, - Николай посмотрел на слегка располневшего друга. Друзья выпили и принялись закусывать.
- Я после госпиталя уволился сразу. Легкое простреляно, контузия…. Приехал домой, потолкался среди знакомых…. Работы нормальной нет. В общем, сначала просто крышевал. На бандитские разборки ездил, пострелять пришлось…. Потом фирму организовал…. Охранную. Сейчас вип персон местных берегу, в основном «слуг народных». В сущности ничего в работе не поменялось, да и люди те же. Раньше бандитами были - сейчас в думе сидят. Не женат, некогда…. Да и не на ком…. Бабы какие то пошли нынче…, все на деньги ведутся. А таких, чтоб и шалаше рай, уже наверное не найти…. Перестройка, ети ее мать…. Смена ценностей….
Василий на минуту задумался и затем снова принялся орудовать ножом и вилкой.
- А я с приключениями добрался…. Сначала в купе полковник застрелился, потом по дороге к тебе чуть не ограбили.
- Ни фига себе! Что за полковник? Напился, что ли?
- Ну…, выпили…. А вообще он честный человек…, не смог воровства и развала в армии вынести.
- Дурак он, твой полковник. Не стреляться надо, а моментом пользоваться. Бумагами жопу свою прикрыть, и тащить под шумок…. Как сейчас все и делают, - Василий говорил, тщательно пережевывая кусок мяса.
- Вась, ну ведь мы же были когда то патриотами своей Родины, даже воевали за нее. Почему ты так говоришь? Ведь страна падает в пропасть. Скоро упадет и развалиться на кусочки, - Николай перестал жевать и посмотрел на друга.
- Да падает. Да разваливается. А что мы можем изменить? Если ситуацию нельзя изменить, к ней надо приспособиться. Смена ценностей. Ты посмотри что твориться? Народ в говне, а у власти рейтинг шестьдесят процентов. Это значить, что из десяти человек в этом кабаке шесть поддерживают власть. Больше половины. Значит, народ так устраивает. Им колбасы дали из дерьма, потрепанных иномарок, вот они и довольны. Как поросенку…, каши в корыто плеснули. А то, что за время новой власти ни одного завода крупного не построено, ни одной электростанции…. А старое, что комуняки понастроили в свое время, плавненько разрушается. И скоро старые самолеты падать начнут, пароходы тонуть. И все мы превратимся в какую нибудь республику слоновой кости. С соответствующими порядками. Я во власти, как в говне. Тут, брат такое воровство! И соревнование – кто больше денег из бюджета стащит…. Кто больше спер – тот герой! Смена ценностей…. Вот такие, брат, дела…. А ты патриот, патриот…. – Василий говорил, одновременно пережевывая мясо.
Мимо их ложи прошли двое мужчин в костюмах, небрежно кивнув Василию. Тот тоже кивнул в ответ.
- Вот, пожалуйста, заместитель городской головы и местный олигарх…, поужинать приехали. Сейчас водки выпьют, и схемку отработают, как очередной миллиард вытянуть из бюджета. Сначала по телеку всем мозги промоют, что без очередного какого нибудь говноперерабатывающего завода город задохнется. Экологов, сан врачей, пожарников подключат. Те, по заказу, какую хочешь экспертизу напишут. Потом через думу протащат, там тоже все свои. Потом, когда бабки пойдут на строительство, всем понемногу отстегнут. Ну, ментам, ФСБ, налоговикам, и прочей нечисти…, как говорится, всем сестрам по серьгам…. И все! Под звуки оркестра разобьют шампанское, заложат первый кирпич и забудут. А через два года спишут, как недострой. Вот такая, брат, простая схемка.
- А что, нет людей которые против скажут?
- Как же, есть…, только кто им даст сказать. Между собой пусть говорят. На кухне. А если залупаться станут…, ну для этого есть менты, те же санврачи, пожарники.
1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38