Cтраница 2

 Коля не знал, что такое – становиться парами. Он вертел головой, не понимая, что от него хотят. И постоянно посматривал на красивую девочку. Учительница походила к ученикам и ставила их рядом друг с другом. 

Коля увидел  на маму, которая стояла вместе с другими родителями и почему-то вытирала слезы платочком. Неожиданно его кто-то взял за ладошку. Коля повернул голову. Это была красивая девочка.

- Надо держаться за руки – серьезным голосом сказала она.

Коля почувствовал тепло ее ладошки и ему стало  очень приятно от этого.

-А-а-а,- вдруг услышал он плач сзади, - хочу с этой девочко-о-ой стоять!

Плач раздавался все громче. Малыши стали оглядываться.

Неожиданно из толпы родителей выскочила женщина пышных форм в платье в ярко-красный горошек. На голове высокая прическа из крашеных белых волос. Туфли на высоких каблуках мешали быстро идти.

- Ну что же вы такая бесчувственная, мальчик разрывается от плача, а вы стоите – грозно сказала она учительнице.

Она больно повернула  Колю за плечо, и в одно мгновение тот оказался в заднем ряду. Незнакомая тетя исчезла.  Только болело плечо. А плачущий мальчик крепко держал ладошку красивой девочки в своей руке и улыбался с видом победителя. Он повернулся к Коле и показал язык.

Коля непонимающе смотрел в спину девочки.  Вдруг все как-то разом замолкли. Из-за угла показался директор школы  Иван Андреевич Крылов. Он был в строгом костюме черного цвета, аккуратно выбрит и подстрижен. Походка неспешная, взгляд устремленный вперед. Он был непререкаемым авторитетом для всех. И для учеников, и для родителей. Он был директором школы. И эта должность обязывала его быть образцом во всем. Неторопливой походкой, как будто нарочно давая время успокоиться самым  неугомонным, он поднялся на трибуну. Все, стоящие на школьном стадионе устремили свои взгляды на него. Иван Андреевич начал свою речь негромко, и от этого на стадионе становилось еще тише. Казалось, все старались услышать каждое его слово. Потом выступали учителя, родители, шефы с завода. Коля слушал людей, но совсем не понимал, о чем они говорят.

Неожиданно все замолчали, к красивой девочке подошел десятиклассник и, посадив ее на плечо, пошел по кругу. А девочка звонила в небольшой колокольчик. Все захлопали в ладоши.  После этого все ученики потянулись в школу. Первоклашки так и шли строем, по парам, взявшись за руки. Рядом с Колей шел мальчик в очках. Он повернулся к нему и по-взрослому серьезно сказал:

- Меня звать Ваня Иванов, а тебя?

- Я Коля Зацепин.

- Ты будешь Зацепа, а ты Ваня-Ваня, - плачущий мальчик повернулся к ним, радостно улыбаясь.

- А тебя как звать? – спросил Ваня.

- Кирилл.

- Киря будешь – сказал с усмешкой Коля и они весело рассмеялись.

 Красивая девочка шла гордо, не обращая внимания  на смеющихся мальчишек.

- Девочка, а тебя как звать? - спросил Ваня.

- А вы мне тоже прозвище придумаете? – девочка чуть повернула голову к Ване.

- Нет, девчонок это не касается – гордо ответил за Ваню Кирилл.

- Меня звать Катя Фадеева – важно ответила девочка.

- Будешь котенок – про себя подумал Коля, но вслух ничего не сказал.

 Дети за учительницей вошли в класс. Анна Сергеевна стояла у стола. Было видно, что она сильно волнуется.

- Ребята, садитесь на свободные места, не толпитесь в проходе – она говорила громко, и от этого ее волнение выделялось еще больше. Голос немного дрожал. Первоклашки неуверенно проходили в класс и рассаживались за парты. Катя, напротив, уверенно оглядела класс и села за первую парту. Коля сразу же плюхнулся рядом с ней. Кирилл подбежал к Коле и уже надул губы, что бы расплакаться, но скоро понял, что мамы рядом нет. Он враждебно посмотрел на соперника. 

- Прозевал, Киря, садись рядом – Ваня подтолкнул его портфелем в спину. И они вдвоем уселись на парту сзади Коли и Кати.

Анна Сергеевна постучала негромко указкой по столу и неуверенно начала говорить.

- Дорогие ребята! Меня зовут Анна Сергеевна. Я буду вас учить. Вместе мы научимся считать, писать….

И чем дальше она говорила, тем уверенней становился ее голос. Видя, как внимательно слушают ее ученики, она говорила все увереннее и уверенней. Взгляды первоклашек, устремленные на нее, были такие доверчивые и наивные. И от этого Анна Сергеевна любила этих посторонних детей все больше. С каждым словом она понимала, что сейчас она для всех этих деток вместо мамы. И с ее первых слов эти дети уже любят ее, и что эта первая учительница останется для них любимой на всю оставшуюся жизнь. Пойдет время, ребята вырастут, добьются больших должностей и денег, станут важными начальниками или  простыми работягами, нарожают и вырастят своих детей. Но волшебное слово – первая учительница - будет всю жизнь объединять их. И любовь к первой учительнице не пройдет ни с новыми должностями, ни с большими деньгами.

Первый урок пролетел незаметно, за ним пролетел второй. К концу уроков Анна Сергеевна уверенно держалась в классе. Голос ее уже окреп, движения стали уверенней. И когда первоклашки ушли домой, она впервые за долгое время почувствовала себя счастливой. И дети эти сразу показались ей родными. И усталость была приятной. Она еще долго ходила по классу, то поправляя занавески, то выравнивая стулья. Ей вовсе не хотелось уходить домой. Скорее бы новый день.  И новая встреча со своими детьми.

НЕВЕРОЯТНАЯ ИСТОРИЯ, ПРИСНИВШАЯСЯ В НОЧЬ С 

 ЧЕТВЕРГА НА ПЯТНИЦУ.

Май 2168 года

Глава 1.

Розанеподвижно стояла у окна. В руке она держала салфетку, которой только что вытирала подоконник. Роза стояла неподвижно и смотрела на внутренний двор, где проводился час физической нагрузки. На огромном плацу, размером с футбольное поле, ровными рядами стояли русины. Это были мальчики лет шестнадцати-семнадцати. Они были одеты в одинаковую серую форму свободного покроя. На голове не было волос и поэтому

издали их нельзя было отличить друг от друга. Четкими, одновременными движениями, они повторяли действия инструктора, который стоял на небольшом постаменте. И каждое движение сопровождалось громким выдохом…ху-ху-ху….  Во всем этом была какая-то красота. Как танец, который исполняет одновременно большое количество людей. Но Роза  смотрела лишь на одного мальчика.  На ее лице была чуть заметная улыбка. Этого мальчика она могла отличить из любого количества русинов. Это был ее Ян. Вернее номер 2152-в-235. Ян – имя, которое она придумала сама. Вообще русинам имен не давали, их привозили из инкубатора совсем крошечными, и присваивали номер, который сопровождал их всю жизнь, до утилизации. 2152 – год рождения, в- номер отряда, 235 – его личный номер в отряде. Они воспитывались в интернате до восемнадцати лет, затем их стерилизовали и отправляли на работу в резервации, где они находились до самой утилизации. Такова была судьба русинов. Так  велел СПАСИТЕЛЬ.

Она постояла еще некоторое время и перешла к окну на противоположной стороне комнаты. Там был такой же огромный плац, где тоже  были русины. Но на них была форма белого цвета. Это были девочки. Они тоже были без волос. Но кожа нежно белого цвета и небольшой рост отличали их от мальчиков. И опять, без ошибки, Роза нашла свою Яночку, или вернее номер 2152-р-112. Ян и Яна.... Когда то давно, она решила, что они будут ее

детьми. Дело в том, что своих детей у Розы не было. Она попала под эксперимент авдея Пирона, который проводил исследования по программированию сознания без стерилизации. И Роза была в этой программе. Она должна была прожить жизнь без детей. Она и ее муж Котар. Они жили как все. Как и все сетины, они работали в системе воспитания. Роза работала программистом на пищеблоке, а  Котар преподавателем моторных навыков у русинов. Он спокойно переносил эксперимент. Его инстинкт отца не проявлялся никак. Он никогда не говорил с Розой о детях. В гостях у друзей малыши всегда раздражали его. К кошке Соне он относился лучше, чем к детям. И это отталкивало Розу от него. Она понимала, что воля авдеев непреклонна, и ее необходимо выполнять. И ей предстоит прожить с Котаром до утилизации. Но спокойствие мужа раздражало ее. Она была ласкова с ним дома, готовила вкусную еду, занималась с ним сексом. Но какая-то стена образовалась между ними.  И только здесь, в интернате, она была абсолютно счастлива. Ян и Яночка…Она внушила себе, что это ее дети. И каждый раз, когда она видела их, душа успокаивалась, сердце билось ровнее.                                                                                        Девочки выполняли такие же движения, как и мальчики. Но сразу было видно, что это были движения девочек. Грациозные и плавные, нежные, величественные.  Если мальчики делали все резко, то девочки -  плавно. И было это похоже на один и тот же танец, который исполняли разные танцоры. На разных площадках.                                                    До стерилизации русины росли как все другие дети, только в условиях жесткого регламента. До восемнадцати лет.  Распорядок был расписан по минутам, и отступления от распорядка жестоко наказывались. За этим следили чучуны, которые отвечали за охрану и порядок. И лишь только после того, как русинам введут омпирит, препарат который лишит их всех чувств, кроме чувства подчинения, они станут живыми роботами. Такова воля СПАСИТЕЛЯ.   

- Роза, ты должна задать программу автомату на приготовление пищи. Он уже подал два сигала, - услышала Роза сзади. Это была Фиона. С ней она работала в смену, и  была ее лучшей подругой. Почти двадцать лет они работали вместе в интернате. Молодыми девчонками они пришли сюда, и  никогда не расставались, кроме ежегодного месяца реабилитации.

 Фиона подошла к Розе сзади и обняла ее.

- Эх, Роза, Роза, чует мое сердце, плохо все это кончится, сказала она, посмотрев на внутренний двор.

- Что плохо кончится? – переспросила ее Роза,  не оборачиваясь.

- Ну, вот эти твои отношения… с русинами.

- Я не могу иначе…, я хочу детей…. Видимо то лекарство, которое нам водит авдей Пирон, не действует на меня. Только Ян и Яночка возвращают меня к жизни, только ради них я живу….

- Странно…, уже семнадцать лет, как ты с ними, а дети не знают о том, что по очереди бывают у тебя. Если бы они встречались у тебя вместе, они считали бы себя братом и сестрой.

- Ты же знаешь, что это невозможно. Если об этом узнают охранники-чучуны, они сразу донесут авдеям. А те отправят меня на утилизацию. Да и режим…,  у девочек и мальчиков он не совпадает. Дети бывают у меня во время малой приборки. Когда наводится порядок в учебной зоне. Поэтому семнадцать лет я по очереди наслаждаюсь их общением. Сначала Ян, потом Яночка.

- Может тебе лучше сказать об этом авдею Пирону?

- Никогда. Я не хочу лишать себя того чувства, которое испытываю         общаясь с детьми. Даже секс с Котаром не дает мне того, когда со мной Ян и Яночка. Я почувствовала себя матерью, ни что не может лишить меня этого чувства…, только утилизация. Ты знаешь, когда они были маленькими, у меня даже было молоко, правда совсем мало.  Но и Ян и Яночка пробовали мое молоко. Поэтому они для меня дети. И Пирон не в силах…,  он никогда не найдет химической  формулы, которая лишит материнского инстинкта женщину.

- Но ведь русины лишены его?

-  Русинов делают роботами, машинами, они лишены всех чувств. Стерилизация блокирует работу мозга. Остается только одна функция – подчинение. Поэтому они не работают там, где требуется мышление. Их работа на конвейере. Там не нужен интеллект. И чувства у них убиты все. Они просто живые машины. Такую роль определил русинам СПАСИТЕЛЬ.

 Роза отошла от окна и села за стол, где был пульт программирования.

- Сегодня пятница, не забудь добавить с пищевую пасту витамины роста.

- Фиона, ты всегда меня контролируешь, - улыбнулась Роза, набирая клавишами программу.

1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39