Cтраница 30
День подходил к концу. Катя устало поднялась со стула и стала собирать сумочку.
- Коля, давай пораньше уйдем, мне еще курицу тебе в дорогу сварить надо.
- Конечно, Котенок. Я уже закончил. Документы все приготовил, деньги тоже. Можем ехать домой.
- Я у машины тебя подожду - Катя надела куртку, и вышла из комнаты.
Николай тоже стал одеваться. Неожиданно его взгляд привлекла небольшая кучка мусора на полу. Он нагнулся. Это была осыпавшаяся штукатурка. Подняв голову выше, он увидел небольшое отверстие между вешалкой и шкафом. Взяв в столе армейский нож, он стал ковырять отверстие. Скоро у него в руках была пуля.
- Весело, - подумал он. - Когда? Ну конечно, сегодня. Ведь кучка мусора свежая. Тогда почему стекло целое? Так, все ясно. Когда он курил у открытого окна, пуля влетела в стену. А грохот упавшего чайника и лампы сделали свое дело. Какого черта? Что это? Конкуренты? Да нет у него врагов.
Николай задумчиво вертел пулю в ладони. На улице послышался автомобильный сигнал. Это Катя торопила его. Николай захлопнул дверь кабинета, продолжая держать пулю в ладони.
На проходной его окликнул сторож.
- Палыч, возьми гостинца, еще теплое, - он протянул сверток.
- Что это? - удивился Николай.
- Та хлопцы наши кабанчика взяли неподалеку, вот я у них выцыганил.
- Не понял, а откуда здесь кабан?
- Так ясное дело. Мы ж рыбу порченую на свалку, за цех выбрасываем. А эти твари все в пищу употребляют. Хлопцы за неделю третьего хряка валят.
- А из чего они стреляют? – спросил Николай.
- Так ясно из чего, с карабина. У них еще и оптика неплохая. Плевое дела кабанчика узять.
Николай облегченно вздохнул. Теперь стало ясно, откуда взялась пуля в стене. Видимо стреляли по кабанчику, а угодили в кабинет Николая.
- Спасибо, - Николай взял мясо у Кузьмича и пошел к машине.
- Да, скажи, чтобы днем не палили, люди здесь. Неровен час….
- Хорошо, передам, - Кузьмич закрыл за ним ворота.
4.
Утром, еще затемно, Николай вышел из дома. Катя пошла следом, проводить его.
- Не волнуйся, без тебя рожать не буду – она поправила воротник куртки на Николае.
- Я быстро. Сутки туда, два дня там, сутки обратно. Оглянуться не успеешь, - Николай поцеловал жену.
- Оглянуться не успеешь, как зима…,- передразнила его Катя.
- Береги себя. Я попросил Юрку, чтобы он тебя на работу и с работы возил.
- Хорошо, любимый. Все будет хорошо. С деньгами осторожней. Сумку не оставляй без присмотра. Это вся наша наличность.
Николай поцеловал жену и выехал со двора. Поселок скоро закончился, и машина помчалась по лесной дороге. Свет фар врезался в темноту, освещая дорогу. Казалось, что несешься по огромному тоннелю. Слева и справа возвышались огромные сосны, над головой низкая облачность. Дорога петляла резкими поворотами, не давая разогнаться. Николай заметил, что сразу за поселком его стала преследовать какая то машина. В лесу она стала догонять его.
- Только этого не хватало. Неужели бандиты выпасли? Узнали, что он едет с крупной суммой денег?
Николай прибавил скорость. Машина сзади тоже стала увеличивать скорость. Стало ясно, что его преследуют. Встревоженный Николай надавил на гашетку газа до конца. Мотор взревел, и машина стала мчаться еще быстрее. Повороты следовали один за другим. Николай проходил их на предельной скорости, рискуя врезаться в деревья на обочине. Преследовавшая Николая машина не отставала. Сомнений не было, что это погоня. Неожиданно на куски разлетелось зеркало.
- Ни хрена себе, стреляют. Мне это уже не нравится, - сказал сквозь зубы Николай, выдавливая из машины остатки мощности. Он стал резко бросать машину из стороны в сторону, чтобы избежать попадания пуль. Впереди показался крутой поворот на сто восемь восемьдесят градусов.
- Так, Юркина школа. Полицейский разворот – Николай в минуты опасности говорил вслух сам с собой.
Он сбавил скорость перед поворотом. Сразу за ним выключил свет фар и резко вывернул руль, зажал ручник, и дал полный газ. Машина мгновенно развернулась на сто восемьдесят градусов. В это время, из- за поворота, показалась машина преследователей. Она неслась прямо на Николая. Он включил дальний свет фар и рванул вперед, вывернув руль на встречную полосу. Машина преследователей, уклоняясь, нырнула вправо и сходу врезалась в огромную сосну. Раздался громкий удар, из-под капота вырвалось облако пара. Машина Николая проскочила вперед. Он нажал на тормоз и, после остановки, дал задний ход. Осветив машину преследователей, Николай выскочил на улицу. Это был тот старенький опель, который он уже видел возле цеха. Рванув дверь машины, он увидел внутри двух мужчин кавказской национальности. Пассажир уткнулся лбом в лобовое стекло. По лицу текла кровь. Водитель лежал грудью на рулевой колонке.
- Еперный театр! И здесь эти чурки! - сказал Николай громко. – Ты живой? – он стал трясти за плечо водителя. Тот с трудом поднял глаза и, с кавказским акцентом прохрипел:
- Алла Акбар.
- Тьфу ты бля! Акбар, акбар, - Николай сходу врезал ему в лицо и резко захлопнул дверь машины. Ему некогда было разбираться, он опаздывал на поезд.
Николай на бешенной скорости мчался в город. Поезд отходил через час. До города оставалось еще сорок километров. В голове роем кружились мысли.
- Кто мог навести этих чурок? Вот твари, и здесь житья не дают, - ругался он про себя. – Спасибо Юрке за его полицейский разворот. Только вот кто мог навести? Так, кто знал? На совещании он говорил, что едет в командировку, но куда и зачем ни кто не знал. Да! Он же говорил Юрке, что едет с деньгами. Неужели Юрка? Нет, не может быть. Они друзья, Катя росла с ними….. Хотя…, деньги делают людей другими. Неужели Юрка? – Николай курил сигарету за сигаретой, не в силах успокоиться. В город он въехал, когда уже расцвело. Поставив машину на стоянку у привокзальной площади, он заскочил в поезд перед самым отправлением. Проводник закрыл дверь вагона. За окном замелькали привокзальные киоски и размеренно застучали колеса по стыкам. Поехали…. Николай поставил сумку на пол и достал пачку сигарет.
- Мужчина, курим в противоположном конце вагона, - гнусным голосом сказала проводница - у вас второе купе.
- Попутчик есть? - поинтересовался Николай. Он взял билет в спальный вагон, в надежде доехать без попутчиков.
- Есть, мужчина. До Муранска едет, - проводница продолжала гнусавить, вытирая дверь тряпкой.
- Милочка, а можно мне купе без попутчиков, я доплачу, - Николай заискивающе посмотрел ей в глаза.
- Можно купить два билета, и ехать на двух полках. Тогда не будет попутчиков – она презрительно глянула на него и, хлопнув дверью, ушла в вагон.
- Вот сука, - Николай достал сигарету и закурил. Поезд набирал ход, Николай стал успокаиваться. В конце концов, он жив-здоров, а по приезду разберется. А вот с деньгами ездить все же опасно. Докурив сигарету и окончательно успокоившись, он вошел в вагон. Открыв дверь второго купе, он увидел полковника авиации, который сидел со стаканом коньяка в руке и смотрел в окно. Китель висел на вешалке. Полковник был с расстегнутым воротом рубашки, галстук болтался на заколке.
- Так…, весело…, дорога с пьяным полковником, - раздражительно подумал Николай. – Тем более авиация. К ним у Николая было двоякое отношение. С одной стороны он помнит майора, который под огнем «чехов» вывозил его разведгруппу из ущелья. Раненый в руку, тот привел машину на аэродром и потерял сознание сразу после остановки винтов. Но с другой стороны не может забыть, как свои вертушки поливали их со всех стволов в густом лесу, приняв за боевиков.
- Здравия желаю, - по-армейски поздоровался он.
- Бывай здоров, - угрюмо отозвался полковник, продолжая смотреть в окно и крепко сжимая стакан с коньяком.
Николая еще больше расстроил тон полковника. Он достал из сумки спортивный костюм и стал переодеваться. Вагон покачивало из стороны в сторону. В купе стояла тишина. Пахло коньяком и колбасой. Постелив постель, Николай сел к окну и достал журнал. Полковник продолжал сидеть молча, так же крепко сжимая стакан и смотря в окно.
Неожиданно он резко обернулся к Николаю и в упор спросил:
- Хочешь скажу, о чем ты сейчас думаешь?
- О чем? – Николай поднял на него глаза.
- Думаешь, вот…, пьянь военная. Вместо того, чтобы Родину защищать, они коньяк хлещут. Так сейчас думают о военных?
- Вообще-то я сам военный…, в запасе. Подполковник Зацепин, Николай Павлович, - представился он и протянул руку.
- Мовчун, Аркадий Петрович, командир авиационного полка истребителей Су -27 – полковник крепко сжал руку Николая.
- Русские витязи, кажется, на таких летают? – спросил Николай, откладывая журнал в сторону.
- Так точно. Игореха там ведущий группы. Мы с ним переучивались вместе. Классный мужик! А пилотирует как? Он, брат, пилотажник. От бога. А пилотажником надо родиться. Это, как танцором. Пилотаж, брат, это танец в воздухе! Балет! Полковник говорил усталым голосом. – И перегрузка во время этого танца до семи единиц. Это как секс на потолке. Делаешь женщине приятное, а сам изворачиваешься, чтобы не грохнуться, - он поставил свой стакан и взял пустой.
- За знакомство? – он вопросительно глянул на Николая.
- Не возражаю – Николай подвинулся ближе к столу.
Полковник налил Николаю коньяк. Молча чокнулись и выпили.
- Какие войска?
- Пехота, командир батальона. В запасе.
Полковник опять наполнил стаканы и удивленно взглянул на Николая.
- Слушай…, а не тот ли ты Зацепин, которого наши ворюги столичные в тюрьму засадили, чтобы перед чеченами прогнуться?
- Не знаю, кто перед кем прогибался, но свой срок я отмотал. От звонка, до звонка, - Николай поднял стакан, давая понять, что ему неприятна это тема.
- Как говорят…, от сумы и от тюрьмы не зарекайся, - он посмотрел на полковника.
- Ладно, Коля, давай не будем вспоминать…, хотя у меня офицеры бузили, когда тебе срок дали…. Да и сейчас при случае вспоминают. Получается, что ты воевал непонятно за кого? «Чехи» стреляют, свои сажают…. Бядь…, вот время! – он залпом выпил.
- История все расставит на свои места, - Николай тоже выпил и взял лимон.
- История то рассудит, только я ничего не понимаю, что происходит у нас в стране. При коммунистах все понятно было. Если что, можно и на партсобрании выступить, не помогало – выше, вплоть до ЦК КПСС. Конечно, душили комуняки правду матку, но беспредела такого не было. А сейчас что твориться, Коля? Я ничего не понимаю! Принимаются откровенно разваливающие армию решения. Отмываются бешенные бабки на военных контрактах, техника не поставляется. Мы реально сейчас безоружные. Те остатки армии это еще от Советского Союза. По телеку покажут два вертолета на полем боя, и полчаса врут о мощи армии. Бред! Сплошной обман! Помню в советские годы только на полковых учениях до сорока самолетов одновременно в воздухе. А если армейские? Это ж настоящая война! Какая тренировка! Не только летчикам, офицерам боевого управления, но и техникам, группе руководства полетами. А сейчас…. На армейских учениях максимум звено пролетит. И главное по телеку крупным планом показывают. Что б значит массовость показать. А запусти сейчас в воздух одновременно хотя бы самолетов двадцать, их офицеры боевого управления перепутают сразу же. Помнишь, в Прибалтике самолет наш упал? Из-за полной выработки топлива? Ну, тот, что заблудился? Это ж с моей части, Валерка Туманов. И почему ему помочь с земли не могли? Баба, что на локаторе дежурила…, ее видишь ли не научили масштаб переключать. Стоял масштаб сто километров на локаторе, а ей надо было переставить триста. Валерка ей кричит, пеленг дайте, пеленг. Чтоб, значит, место свое определить. А она …я вас не вижу, я вас не вижу. А масштаб переключить - ума нет. Вот такие у нас бойцы нынче.
- Я не лезу в политику. Я вне закона. Бывший ЗК. Офицер, которого предала Родину, - Николай говорил тихо, с грустью в голосе.
- А сейчас чем занимаешься? – полковник опять налил коньяк в стаканы.
- Бизнес…, селедку солю. Пропади она пропадом – Николай взял нож и принялся нарезать колбасу. – То тухнет, то сохнет. То менты наедут, то бандиты, то пожарники, то ветврачи….
Полковник минуту сидел молча, затем поднял стакан: - Давай, Коля, за офицеров. За тех, кто преданно служил и служит Родине-матушке, не смотря на нищету и несправедливость. Офицер у меня есть один, техник самолета, Мишка Гаранин. Песни пишет, стихи. Так вот, песня у него есть, там слова такие:
Офицер, сокращенный по штату
Ты отчизне служил когда то
А теперь, как лишний рот в семье
Ты не нужен своей стране
Крепкие слова….
Они чокнулись и выпили. Некоторое время сидели молча, думая каждый о своем.
- Вот, Николай…, - полковник отсекся, затем продолжил, тяжело вздохнув.
- Вот Николай и я тоже совсем запутался. Не понимаю, что вообще происходит. Летать не на чем, керосина нет, аэродромы разваливаются….
А руководство, еб их мать, занимается бизнесом. Два года назад прилетел к нас в часть руководитель из столицы. Не буду фамилию называть, но скажу – на своем самолете. Мы к приезду заранее готовились. Со всего полка набрали звено самолетов, то есть четверку. И то ресурс на исходе. В общем, из хламья собирали. Думали, покажем, что жива авиация, что летать умеем. Серега Кравцов, зам мой, повел четверку эту на пилотаж. Классный мужик…, жалко, уволился после этого случая. В общем, открутили они над головами начальства свой танец, не хуже Майи Плисецкой. Те только фуражки успевали удерживать. Стою на трибуне, жду, когда начальник московский спросит, какие проблемы, что не хватает, чтобы в боевой готовности авиацию держать. Так и вышло. Улетели мои соколы, поворачивается начальник столичный к нам и спрашивает, что вам нужно, чтобы все летчики так летали? Я только рот раскрыл, как зам командующего по обеспечению скороговоркой, как из пулемета. Нам срочно нужны два самолета Ан-26 для доставки грузов в части. Я от неожиданности опешил. Два транспортных самолета нужны, чтобы коммерцией заниматься! А у меня все двигатели без ресурса, у летчиков сроки вышли. Опытные пилоты в самолет садится боятся из за того, что редко летают. Нам бы двигателей на Су-27 с десяток, керосина, полосу починить. А он два Ан-26, чтобы значит бабки делать. Бюджет своей семьи пополнять. Ну, а начальничек столичный головой покивал, и через неделю два стареньких Ан-26 к нам прибыли. Серега Кравцов мудаком меня обозвал и рапорт об увольнении кинул на стол. А с ним еще восемь опытных летчиков. А я что могу? Я у командующего кричал, ногами топал. А те в один голос… - продержимся, мол, и хуже были времена. Жалею, что сам не написал тогда рапорт. А сейчас….
Он снова налил коньяк и, чокнувшись с Николаем, залпом выпил. И не закусывая продолжил:
- Что, Коля, происходит, не понимаю…. Вот были истребители, МиГ 23. Основной фронтовой истребитель. Вся страна и союзники наши на них летали. Нормальный самолет. Сейчас все на Су-27 смотрят. Мол, гордость…. Не спорю, хороший самолет. Но - это самолет спортсмен. Ему б на соревнованиях выступать. Пируэты, там, разные. А МиГ-23 был боец! Крыло изменяемой геометрии! Хоть на малой высоте, хоть в стратосфере! Везде он мог воевать! Настоящий боец! Я на нем пятнадцать лет отлетал. И с американцами, и с западными немцами в нейтральных водах тягался. Задницу им надирали так, что только жгуты на крыльях заворачивались. И что? Попилили их все на металлолом. Кто-то на этом металлоломе состояние сделал, не меньше чем Сорос. Страну просто тупо оставили без авиации. Преступление! За него расстреливать надо! А все молчат. Кивают головой, когда я на совещании говорю, оставили бы МиГ – 23, сейчас страна на годы вперед была бы обеспечена техникой. Провели модернизацию копеечную, и вперед! На боевое дежурство. Попилил, бляди, на металлом…, попилили. Сам перегонял самолеты с большим ресурсом на рем базы. Он еще теплый, еще турбина крутится, а его гильотиной. Пополам. Все знают, кто давал команду пилить. Молчат, твари. Потому, как, начальники они сейчас великие. И воруют по-прежнему. Да, впрочем, и меня вором сделали. Вор я, Коля! Вор! – полковник ударил кулаком по столу. Зазвенела посуда.
1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39