31 июля 2009года

аэропорт Пулково.

СВОБОДНОЕ ПАДЕНИЕ.

Я сам себя загнал в смертельном беге

Едва дышу и пена на губах

Я рвусь вперед, как на войне к победе

Не замечая жизни впопыхах

Хочу быть честным,

Заставляют воровать

Хочу сказать,

Так затыкают глотку

И вечно врут, и подливают водку

Иду как все, в сплошном загоне

Как все, не думая зачем

Пока в болоте не утонем

Или не сгинем насовсем…

    Эпилог. НЕОЖИДАННОЕ ЗНАКОМСТВО.

Будильник зазвонил в самое неподходящее время. Игорь нащупал в темноте кнопку отключения. Опять наступила тишина. Несколько мгновений он лежал неподвижно. На душе оставалась какое-то приятное тепло….  Да, это был  сон, какой то очень приятный сон. Игорь силился вспомнить, что ему снилось, но остатки сна бесследно исчезли под громкую трель будильника. Раздосадованный, он осторожно, чтобы не потревожить спящую жену, выскользнул из-под одеяла. Нащупав в темноте тапки, крадучись вышел из спальни. Светка пришла под утро после вызова. Такая собачья работа – акушер-гинеколог. И почему всем приспичит рожать именно по ночам? Неужели не хватает дня? И эта декабристка тоже…чуть что, бежит в свой роддом. Как будто кроме нее некому принять очередные роды. Да еще за такую зарплату…. Дождется, заведу любовницу.

Он ворчал про себя, все еще силясь вспомнить сон, но безрезультатность злила еще больше. Одев спортивный костюм и накинув старенькую куртку, он прихватил ведро с мусором и вышел из квартиры. Первый этаж имел свои преимущества – два шага, и ты на улице. Поставив ведро, Игорь закурил. На дворе конец ноября. Лужицы затягивал хрупкий лед. В воздухе пахло морозцем. Все говорило о приближении зимы. И только дубки, осенние цветы, стояли как оловянные солдатики, не сломленные первыми заморозками. Поежившись, Игорь сделал очередную затяжку и, взяв ведро, пошел в сторону помойки. Его взгляд привлек свет, пробивавшийся сквозь щели теплового коллектора. Вот еще напасть. Недавно там поселился бомж. Видимо будет зимовать. Его злило это соседство. Неровен час, заберется в квартиру, или сопрет магнитолу из машины, которую он ставил под окнами. И все спокойны! Всем наплевать! Вот когда обчистят квартиру, тогда завопят. Куда все смотрели! Где была милиция! А сейчас, моя хата с краю…. Авось не меня….

 Игорь подошел к помойке, выбросил мусор и еще раз глянул в сторону теплового коллектора. И вот он тоже, как и все. Молчит. А почему ему сейчас не подойти и не прогнать в шею этого опустившегося типа. Почему он должен ждать милицию? Игорь повернулся и пошел в сторону коллектора. В конце концов, эти бомжи уже не люди, а полу звери. Ведь у человека есть руки, ноги, голова. Всегда можно заработать кусок хлеба. А эти попрошайки просто не хотят работать.  Дармоеды! Нашли кусок хлеба на помойке, бутылки пустые сдали – купили пойла. И весь смысл жизни. Была бы его воля, он бы создал специальные лагеря для этих типов. За колючую проволоку, под автоматы на работу. Он подходил к двери теплового коллектора, накручивая себя все больше и больше. Перед самой дверью он был полон решимости выгнать этого бомжа со всеми его пожитками. Игорь поставил ведро, чтобы руки были свободны. Вдруг бомж вздумает сопротивляться.  Сильно дернул дверь теплового коллектора на себя. Неожиданно в глаза ударил яркий свет. Нет, это не был свет от лампочки. Глаза резанул ярко-белый свет. Внутри все было в белом. Стены выбелены белой известью, в углу кровать, сделанная из каких-то досок, застелена ярко-белой простыней. Вместо стола ящик – тоже под белым куском материи. На ящике поменьше, тоже в белом, сидел тот самый бомж. Это был мужчина неопределенного возраста. Длинные седые волосы, борода и усы, теплая душегрейка, на ногах обрезанные валенки. Одежда была чистой, волосы аккуратно причесаны. В одной руке он держал красивую чайную чашечку, во второй бутерброд с сыром. Несколько мгновений Игорь и бомж молча смотрели друг на друга. Затем бомж, с трудом  проглотив кусок бутерброда,  негромким голосом спросил:

- Вы, наверное, пришли меня прогнать?

 Игорь растерялся. Он был буквально ошарашен от увиденного. Яркие белые краски, идеальная чистота внутри. Чистый и ухоженный старик….

- Да нет, что вы - он поперхнулся,

- Я пришел спросить, может вам что нибудь нужно, - голос Игоря  задрожал. 

Он стоял в проеме двери без движения.

- Спасибо…, у меня все есть, - с облегчением ответил бомж. И видя, что Игорь не уходит, добавил, -  Да вы присаживайтесь, - он подвинул Игорю ящик, застеленный чистым белым куском материи.

 Игорь присел, удивленно рассматривая жилище.

- Хотите чаю?

- Не откажусь, - ответил Игорь растерянно, осматривая все кругом.

 Бомж достал из сумки такую же красивую чашку, из которой пил сам. Старик напоминал ему его дедушку Левку, из далекой украинской деревушки. В детстве он каждое лето отдыхал в деревне. Там жили его бабушка и дедушка. Чистый, опрятный, движения неспешные, голос мягкий. Только он, почему то смотрел все время вниз, как бы боясь  Игоря. Он так и ходил по каморке, смотря себе под ноги.

- Чай у меня знатный, сам травы собираю все лето и осень. Потом схроны делаю и в лесу и в городе…,  – старик махнул рукой, -  Если вдруг что сопрут, чтобы запас был. А без чая мне никуда, он и тело греет, и здоровье лечит, и душу успокаивает.

Бомж говорил тихо, почти нараспев. И почти все время улыбался…. Движения были плавными, спокойными. От этого Игорю тоже стало как то спокойно. Он отхлебнул чай. Запахло ароматными травами.

- Вкусно, сказал он и с благодарностью взглянул на бомжа.

- Ой, извините, не представился, Николай Павлович Зацепин, в простонародье – Рак.

- Почему Рак? Удивился Игорь.

- Вообще рак-отшельник. Потому что один, ни  с кем из наших не общаюсь. Поэтому прозвали рак-отшельник. А сейчас просто Рак. Многие имени моего не знают, все больше погоняло, – бомж улыбнулся, искоса, несмело, взглянув на Игоря.

- Чисто как у вас, - Игорь пил горячий чай маленькими глотками.

- Чистоту я всегда любил. В прошлые годы у меня везде порядок был, и в доме, и в цеху. Правило было - рабочий день на полчаса раньше закончим, чтобы порядок на рабочем месте навести. Премия была специальная - за чистоту. Ну а дома - это отдельная история. Все было белым, и мебель, и стены, даже цветы белые разводил. Люблю белый цвет – цвет непорочности, душевной чистоты - мечтательно закончил Николай Павлович.

 Понемногу Игорь приходил в себя, он рассмотрел жилище своего нового знакомого, оно не походило на обиталище опустившегося человека. Напротив, все говорило о том, что хозяин человек чистоплотный и образованный. Говорил он правильной речью, без матерщины, выговаривая каждое слово. Только взгляд его был какой то испуганный, обреченный. Казалось, что он всего боится.

- Извините, Николай Павлович, я вам вопрос неприятный задам, можно?

- Я догадываюсь – какой, - улыбнулся Зацепин, - как я докатился до такой жизни?

- Вы знаете, в моем представлении бомж, это слабый, опустившийся, человек, полу животное. Этакий  хомо сапиенс, который требует содержания в резервациях со специальным режимом. Ведь в жизни можно как то приспособиться в любой обстановке. Найти какую-то работу, жилье. В общем как-то приспособиться. А жить вот так, в коллекторе? – Игорь пожал плечами.

- Да-а-а. Жизнь коварная штука.- Зацепин помрачнел, встал и подошел к полочке. Достал какой то пакетик и через некоторое время в его руке оказалась самокрутка. – Не хотите моего табачку, сам выращиваю в лесу, на своей делянке. Я ведь летом в лесу живу, к людям редко выхожу. Там у меня все, и хлеб, и табак.

- С удовольствием.

 Через минуту они задымили.

- Послушайте, какой приятный табак! Вам можно табачную лавку открывать, - пытался пошутить Игорь.

- Нет, пожалуй,  поздно мне открывать свой бизнес. Не живу я… так,  доживаю…. Так вот, некоторое время назад я тоже так рассуждал, как вы. Сильным был, казалось все по плечу… а жизнь так завертела… землю жрал… волком выл…как руки не наложил, не знаю. Сломала меня жизнь…. Знаешь, как быка в деревне убивают. Он же здоровый, ножом сразу можно не попасть в сердце. Так ему дают ведро с водой. Бык наклоняется пить, а ему в это время кувалдой между рогов. Тот падает на колени, теряет пространственную ориентировку. В общем, оглушают его. Затем к нему подходят и спокойно  перерезают сонную артерию. Все… кровь выходит и бык падает замертво. Вот так и меня. Дали между глаз, только добить не добили. Вот так и живу на коленях, не понимая, что такое хорошо, а что такое плохо. И не верю никому, и не хочу ничего. Так…доживаю.

 Зацепин говорил медленно, как бы нараспев. Голос его был похож на голос блаженного, тронутого умом человека. Руки немного подрагивали, щека подергивалась. Видно было, что он разволновался.

- Ну, может быть стоит попробовать поменять жизнь, - Игорь говорил не громко, затягиваясь.

- А ради чего? Все в прошлом, ничего не вернуть…Вера не позволяет руки наложить на себя, а так бы уже давно ушел в мир иной. Вот дождусь тепла, и опять в лес. Только там и радость….  Так и живу…,  от лета к лету….

Николай Павлович глубоко затянулся, выпустил дым в щель, между блоков и, продолжая смотреть в эту щель, сказал:

-  Пожалуй, надо рассказать кому-то, а то помру, душу не облегчу….  Я, намедни, детство вспомнил свое…,  хорошее оно было. Как бы не врали нынешние власти, а хорошего было больше, чем сейчас. Воспитание было правильным. Образование давали лучшее в мире. Идеалы были, вера в коммунизм, честность, справедливость. При царе была вера в бога, тоже свои идеалы были…,  не убий, не укради….  А сейчас… потуги одни… Идеал один – деньги. Говорят – хочешь народ уничтожить – поменяй ценности. Вот и у нас, русских. Любовь к Родине заменили дешёвой колбасой, национальную гордость – потрепанными иномарками. Какие-то нашисты непонятные, ходят по три калеки с плакатами, а их телевидение крупным планом снимает, чтобы массовость показать. Ни хрена у них, демократов нынешних, не получается. Все пугают, что при старой власти колбасы не было. Да, в магазине не было, зато холодильники у всех были полными. И бабушка моя, на пенсию жила и червончик мне в военное училище высылала. Да что говорить…  Старое разрушили, а нового создать ума нет…или желания…Так, летит  страна в пропасть, как в свободном падении….  И все балдеют в невесомости…. Да, про детство.Хорошо помню, как в первый класс пошел…. 

Часть первая.   ВАСИЛЬКОВАЯ ЛЮБОВЬ.

сентябрь 1970 года

глава 1.

Школьный стадион переливалсяяркими красками и звонкими голосами. Красные флаги и галстуки, девочки в школьных платьицах и накрахмаленных ярко-белых  фартучках, мальчишки в белых рубашках. Школьные учителя, одетые празднично, но строго, старались не выдать своего волнения Мамочки, постоянно дергающие своих детей, одновременно переговариваясь, поправляя прическу и одежду. Огромные букеты цветов, за которыми скрывались робкие первоклашки и степенные десятиклассники. Казалось,  все суетится вокруг.  Взрослые, дети, ветер, птицы над школьным двором, общий пес Шарик, бегающий то на один окрик, то на другой. Все бурлило красками, голосами, цветами и улыбками. Первое сентября. Начало новой жизни. Новые друзья, новые учебники, пахнущие краской парты, новые истории про каникулы. Все вокруг находилось в непрерывном движении. Все олицетворяло радость, праздник. 

И среди всей этой сутолоки, конечно же, выделялись первоклашки.

Их учительница, совсем еще молоденькая, отличавшаяся от десятиклассников только тем, что на ней вместо формы было строгое платье, пыталась построить своих учеников ровными рядами. Почти со слезами на глазах, она уговаривала их стать парами и взять друг друга за руки. Но те, как пингвинята, тянули головы, высматривая своих мам, и жалобно смотрели им в глаза. Ну,  зачем они здесь! Как все кругом шумно! Столько незнакомыхлюдей! И мама, главный в жизни защитник, уже не рядом.

 Маленький мальчик Коля с любопытством оглядывался вокруг. Он крепко, двумя руками,  сжимал букет цветов, держа его перед собой. Рядом с ним стояла девочка с огромными бантами на голове. Каждый раз, когда она поворачивала голову, банты задевали Колино лицо. Он недовольно мотал головой,  но не решался что либо сказать ей. Девочка была очень красивой. Русые волосы в две косички, украшенные огромными бантами. Голубые глаза, длинные ресницы, маленький, вздернутый носик  делали похожей ее на Мальвину из сказки про Буратино.  Она стояла спокойно и с любопытством смотрела на учительницу, прилежно выполняя все ее команды.

- Дети, дети! Становитесь парами! – кричала молоденькая учительница.

1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39